Знание-сила, 2002 № 01 (895) | страница 53
«В реальности» в стране есть власть, то есть то, что ругают СМИ. Но «на самом деле» власть не имеет необходимых атрибутов: это не власть авторитета, не власть денег, не власть идеи, не власть силы, не власть права или обычая. «На самом деле» это какая-то иная власть, не такая, какую импортные политологи описывают в своих трудах.
«В реальности» есть народ, от имени которого говорят публицисты. Но «на самом деле» народа нет, а есть 150 миллионов человек, говорящих на одном языке и живущих в разных регионах большой страны. Народом их, видимо, делает телевизор, и если рассматривать «в реальности» оппозицию народ – власть, тс оказывается, что власть принадлежит ТВ и проводному радиовещанию.
Люди живут одновременно и «в реальности», и «на самом деле». «В реальности» они получают зарплату соответственно труду и квалификации, участвуют в выборах, обзаводятся всеми необходимыми справками и по первому требованию их предъявляют, отвечают на вопросы социологов, обсуждают политические проблемы на языке телевизионных передач. Несколько десятилетий назад они «строили социализм», побеждали в социалистическом соревновании, осуждали израильскую военщину, диссидентов и «несунов», теперь язык «реальности» изменился кардинально, но он так же далек от всего, что происходит «на самом деле», как был в свое время далек от реальной жизни язык передовицы «Правды».
По-прежнему люди говорят об одном, делают другое, думают о третьем, причем эти дела и думы чаще всего невыразимы в словах. Ну, разве что в исключительных случаях и через антонимы: если «в реальности» объявлена борьба с преступностью, то «на самом деле» сажать будут невинных; если объявлена экономическая реформа – значит, опять грабить собрались; если выборы – значит, меняют одного «чудака» на другого; если борьба за справедливость, то будут расстреливать; и прочее.
Русские, которые не могут понять или принять эту онтологическую раздвоенность русского бытия и действуют так, как будто ее нет (назову их реалистами), чаще всего считаются дураками или подлецами, или скрытыми иностранцами, агентами. Последний пример – молодые реформаторы.
Реалисты не склонны обращать внимание на то, что есть и происходит «на самом деле». Они уверены в том, что Россия – при некоторой специфике – такая же страна, как и прочие. Импортные понятийные сетки, которые реалисты накидывают на нашу жизнь, выхватывают в ней фрагменты, в чем-то похожие на традиционные и известные социально-экономические институты – на государство и общество, на город и село, на бизнес и экономику, но эти сетки в принципе не способны ухватить то, что есть «на самом деле» и что невозможно описать в терминах теорий, созданных для описания «реальности».
