— Зря ты самоустранился. Хотя твоя служба дело знает, все-таки подчас не хватало твоей требовательности. У меня осталось такое чувство, что остальные экипажи прошли полигон по облегченной программе…
— Подводишь базу под субъективную оценку, — усмехнулся директор. — Я понимаю, куда ты клонишь.
— Так ли уж и субъективную? Я дал возможность лучшим экипажам пройти полигон в самых оптимальных условиях. И только у Кузнецова два провала, у остальных больше трех, а эти так ни в одну ловушку и не попали… Не думаю, чтобы ты об этом не знал.
— Естественно, все-таки я пока директор.
— Что значит пока, Дима! — вспыхнул Алферов, — Никто не собирается вмешиваться в твои функции. Тем более, что подготовка экипажей выше всяких похвал. Я просмотрел все до единого, и любой можно брать со спокойной совестью, разве что кузнецовцы немного полихачили…
— Не забывай, это лучшие экипажи.
— Вот именно, — подчеркнул Алферов, — лучшие! И если на таком фоне экипаж Субботина выглядит на две головы выше и организованней…
— То ты, пользуясь своим правом, решил восстановить попранную мной справедливость. Не так ли?
— Зачем утрировать, Дима. Просто экипаж вполне заслужил более серьезного к себе отношения.
— Это решение комиссии?
— Да.
— Так в чем дело? — Дмитрий Иванович насмешливо сощурился. — Я думаю, все конкурирующие экипажи собрались в актовом зале…
— Я зашел предупредить, чтобы для тебя не было неожиданности.
— Спасибо, что хотя бы поставил в известность, — не удержался от сарказма директор. — Зато я тебе выдать гарантию от неожиданностей не могу…
Баженов поднялся из-за стола, подошел к Василию Федоровичу и, положив ему руки на плечи, заглянул в глаза.
— Так что держись, Вася. Это тебе не твои подчиненные. Видел, как они умеют разговаривать? Если им покажется решение комиссии несправедливым, они выдадут сполна все, что они по этому поводу думают. Мы никогда не препятствуем открытому обсуждению любых проблем, возникающих в ходе учебного процесса. Мы лишь требуем, чтобы эти высказывания приводились в корректной форме…
— Думаешь, они…
— Психологию такого возраста трудно учесть. У них очень остро развито чувство справедливости. Если им покажется, что с ними обошлись не по договоренности, они не преминут напомнить об этом.
— Ладно, спасибо, хоть подготовил, — улыбнулся Василий Федорович и обнял друга. — Пойдем, однако. Не будем испытывать их терпение, раз они у тебя такие сердитые…
Актовый зал встретил их сдержанным шелестом. Алферов прошел на председательское место, директор, хотя рядом с Василием Федоровичем пустовало приготовленное ему кресло, присел с краю, как бы отмежевываясь от решения комиссии, каким бы оно ни было.
