Донья Эльвира. Да, я вижу, что вы меня не ждали и что вы в самом деле удивлены, но только совсем не так, как я надеялась, и само ваше удивление окончательно убеждает меня в том, чему я до сих пор отказывалась верить. Поражаюсь собственной простоте и слабости моего сердца: оно все еще сомневалось в измене, когда у него было уже столько доказательств! Я была так добра или, сознаюсь, так глупа, что хотела сама себя обмануть и старалась разубедить свои же глаза и свой разум. Я искала доводов, чтобы оправдать то охлаждение, которое моя нежность почувствовала в вас, и сама придумывала сотни благовидных причин для вашего поспешного отъезда, только бы вы были чисты от преступления, в котором мой рассудок вас обвинял. Напрасно мои справедливые подозрения каждый день твердили мне одно и то же, - я не слушала их голоса, называвшего вас преступником, и с наслаждением прислушивалась к множеству нелепых измышлений, которые невинным рисовали вас моему сердцу. Но прием, оказанный мне, уже не оставляет сомнений, а во взгляде, которым вы меня встретили, я прочла гораздо больше, чем хотела бы узнать. Все же я была бы весьма не прочь услышать из ваших уст о причине вашего отъезда. Говорите же, Дон Жуан, прошу вас, - посмотрим, как вам удастся отправдаться.
Дон Жуан. Сударыня, вот перед вами Сганарель, он знает, почему я уехал.
Сганарель (Дон Жуану, тихо). Я, сударь? Я, с вашего позволения, ничего не знаю.
Донья Эльвира. Говорите вы, Сганарель. Мне все равно, от кого я об этом услышу.
Дон Жуан (делая Сганарелю знак приблизиться). Ну, рассказывай!
Сганарель (Дон Жуану, тихо). Да что я должен говорить?
Донья Эльвира. Подойдите же, раз вам велят, и объясните мне причину такого стремительного отъезда.
Сганарель (Дон Жуану, тихо). Мне нечего сказать. Вы ставите вашего слугу в дурацкое положение.
Дон Жуан. Ты будешь говорить или нет?
Сганарель. Сударыня...
Донья Эльвира. Что?
Сганарель (поворачиваясь к своему господину). Сударь...
Дон Жуан (грозит ему). Если ты...
Сганарель. Сударыня! Завоеватели, Александр Македонский и другие миры вот причина нашего отъезда. Это, сударь, все, что я могу сказать.
Донья Эльвира. Быть может, Дон Жуан, вы откроете мне эти необыкновенные тайны?
Дон Жуан. Сударыня, сказать по правде...
Донья Эльвира. Вы - придворный, и так плохо умеете защищаться! Ведь для вас это должно быть делом привычным. Вы так смущены, что на вас тяжело смотреть. Почему бы вам не напустить на себя благородное бесстыдство? Почему вы не клянетесь мне, что полны ко мне все тех же чувств, что по-прежнему любите меня необычайно пылко и что только смерть может разлучить вас со мной? Почему вы не говорите мне, что дела величайшей важности заставили вас уехать, не предупредив меня, что вам волей-неволей придется пробыть здесь еще некоторое время, а мне надлежит вернуться домой в полной уверенности, что вы последуете за мною при первой возможности, что вы, конечно, горите желанием соединиться со мной и что вдали от меня вы страдаете так же, как страдает тело, с которым рассталась душа? Вот как вам надо бы защищаться, а не стоять передо мной в замешательстве!
