— Но ведь до этого никогда речь не шла об убийстве! По крайней мере, таком хладнокровном. И по совершенно мне неведомым мотивам.
— Если вы будете знать мотивы, вы перейдете в следующую категорию ответственности. И потребуются куда более значительные гарантии преданности и надежности… Нельзя быть профессионалом, а рассуждать как дилетант. В игре слишком большие деньги. Большие, чем вы, очевидно, себе представляете.
Фрош снял перчатку.
— Как бы то ни было, заказ принят. Поскольку контрагентом выступаю я, мне легче уладить дело… ну, словом, вы понимаете. Есть один человек, который поможет нам выбраться. Я уже звонил ему. Он будет здесь завтра.
— Я с ним встречаюсь?
— Он подойдет к вам ровно в семь вечера у магазина ковров, угол Лаутеншлагер и Кроненштрассе… Хеннеке очень считается с ним.
— А кто он?
— Он скажет, если сочтет нужным.
Шовель щелчком выбросил окурок. Как ни странно, он ощущал свое превосходство.
— Послушайте, Фрош. Мы оба завязли в дерьме из-за того, что вы скрыли от меня существенные факты. Не надо держаться старой тактики.
Доктор поколебался.
— Хорошо… Это англичанин.
— Такой же, как Смит и Холмс?
— Нет. Стопроцентный англичанин. Из хорошей семьи, Итон, Оксфорд и все остальное. Во время войны действовал в составе Отдела специальных операций британской разведки. Много раз летал в тыл — во Францию, в Германию. Часть его заданий до сих пор остается секретной.
— Значит, организация под крылом у британской Интеллидженс сервис?
— Господь с вами! Мы коммерсанты, не более того. Англичанин же работает независимо. Нечто вроде международного эксперта.
— И никаких связей с прежними коллегами? — Шовель прищурился.
— Видите ли… Часть кадровых работников британской разведки перешла на приватную деятельность. Они считают, что Интеллидженс сервис не заслуживает доверия — слишком тесная связь с американцами. Потом все эти сенсационные случаи перевербовок. Они ушли, дабы собственными силами защищать Англию. Вернее ту Англию, которую они считают истинной.
— Я знавал людей, которые устраивали покушения на де Голля ради защиты той Франции, которая им казалась истинной. Ну да ладно. А что он может сделать для меня?
— Не знаю. Пока это единственный способ вам помочь, по крайней мере, выиграть время. Я говорил уже о вас с английским другом в прошлом году. Так между прочим. Он ответил, что вы его заинтересовали и пожелал познакомиться с вами при случае. Теперь этот случай настал.
Мимо них медленно прошла машина. Фрош отвернулся и прикрыл лицо.
