характеристику: существует
сильный удар в определенном месте периода, называемый
сам, и «пропущенный» удар, называемый
кхали.
И всякий раз начиная с кхали происходит нарастание ритмической напряженности, которая достигает своей кульминации перед сильным ударом, а затем спадает опять до полного расслабления в кхали. Каждое тала имеет свое расположение этих пунктов, и свои аварта, то есть периоды, циклы. Эти циклы идут чередой, сокращаясь и расширяясь подобно обнаженному сердцу, а вся композиция медленно и неуклонно растет, достигает зрелости, стареет и, наконец, с прекращением тала кончается.
Важно помнить, что тала, рага и композиция существуют не как соединение входящих друг в друга, словно колесики часов, частей, а как органичное целое, основные элементы которого кажутся вырастающими из единого начала, подобно тому как растут, являя симметрию своих форм, цветы и плоды.
Вероятно, по этой причине композиции раги так плохо «выглядят», будучи оркестрованы и гармонизованы. Ведь такие сочинения представляют собой конструкции, заранее продуманные и тщательно составленные. Духовые, струнные, ударные — все распланировано, как в саду: пересекающиеся, удаляющиеся или приближающиеся дорожки, клумбы, тюльпаны или орхидеи на фоне моря фрезий. В более современных сочинениях больше сходства с городом: шоссе и автострада, пересечение эстакад, повороты и головокружительные дуги путей, лежащие на земле, как спагетти. Безусловно, все это может вызывать священный трепет. Но природа их, так сказать, иного порядка, она сродни чудесному существу цветка тюльпана или раковины или радужной окраске бабочки, замершей в луче солнечного света.
Мы рассмотрели несколько аспектов свары, раги и тала. Теперь возникает вопрос, а можно ли определить коротко и ясно, каковы же те идеалы и условия существования индийской музыки, без которых она лишилась бы силы своего воздействия. Надо сказать, что трудность приложения мерки к вещам, которые представляют собой по сути дела неизмеримые элементы жизни, осложняется тем, что ценности музыки по большей части субъективны, касаются качественной ее стороны и поэтому не поддаются простым определениям. Они настолько связаны с уровнем ожидания и понимания индивида, его интеллектуальной и эмоциональной природой, что попытка дать такие точные определения значит не обнаруживание каких-то стандартов, а выдумывание их. В этом случае сколько-нибудь значительное согласие людей по их поводу, кроме чисто умозрительного, представляется невероятным.
