— Мне говорил Ганс, что вас назначили на работу куда-то на корму, и вы отказались. Конечно, туда было идти опасно.
— Не на работу. С работы я мог уйти. Меня собирались посадить в карцер, он рядом с машинным отделением. Выхода у меня не было. И я решил продать жизнь как можно дороже.
Слева показался небольшой островок с редкими пальмами. Пристать к нему мы не могли: пассат увлекал нас все дальше и дальше к экватору.
— Ничего, — сказал мне Ваня, — скоро будет много земли. Вон посмотри!
Далеко впереди что-то чернело.
— Дым! — сказал Жак. — Это большой пароход.
Он оказался прав. Прямо на нас шел лайнер, он поднимался как из-за бугра. Нас заметили. Лайнер сбавил ход, а потом и совсем остановился в полумиле от плота, похожий на многоэтажный дом. На его палубах виднелись любопытные лица пассажиров, они махали нам руками и что-то кричали. Скоро к нам подошел вельбот. Моряки, говорившие по-английски, весело гогоча, помогли нам перебраться в шлюпку.
Когда мы обходили корму теплохода, я прочитал название: «Мельбурн». Это был тот самый «Мельбурн», на свидание с которым спешила «Лолита». Теперь ему ничто не угрожало.
Теплоход шел из Австралии во Владивосток. На безоблачном небе, прямо над головой, висело нестерпимо яркое и горячее солнце. В такелаже посвистывал пассат. Мы стояли с капитаном на крыле ходового мостика. Это был совсем еще молодой человек, высокий, белозубый, с решительным взглядом голубых глаз и твердым волевым ртом. Облокотясь на перила, он говорил, по привычке щурясь и вглядываясь в даль:
— На «Мельбурне» пришел конец нашим злоключениям. В первом же порту, куда зашел «Мельбурн», я разыскал наших, это были представители по каким-то закупкам. Затем окончилась война. Добрался домой, нашел родных… А учиться пошел в мореходное. И вот стал пенителем моря…
Помолчав, он продолжал:
— Как память о далеких днях, у меня дома, во Владивостоке, хранится алая веточка коралла. Когда я смотрю на нее, то в моем сознании с необыкновенной яркостью возникают лица Вилли, Тави, Ронго, Ван Дейка, У Сина, Жака, кока Вани, Ласкового Питера, Симада-сана, Тони, Розового Ганса — лица друзей и врагов. О врагах тоже не следует забывать.
Смотрите, островок, — капитан подал мне бинокль, и я увидел полосу прибоя. Вода взлетала к небу, кипела, пенилась на рифах. За рифами сверкал и переливался белый коралловый песок, в дрожащем воздухе плавали стволы кокосовых пальм, их кроны трепал ветер.
