Тимофей подбежал к женщине, испуганно забормотал, отрывая ее от замерзшей воды:
— Ну что ты, что? Иди домой…
Женщина поднялась, поглядела на Тимофея пустыми глазами, и вдруг судорога искривила ее белые губы:
— Нежата помер.
Она побрела неведомо куда.
А над городом плыл и плыл задумчивый и печальный, как тихий вдовий плач, похоронный звон, и казалось, не будет ему конца, и сердце сжималось от тоски.
Вдруг улицу огласили крики: два дюжих боярских приспешника тащили по снегу костлявого, упирающегося новгородца.
— Да отколь же мне ноне деньги взять?! — кричал костлявый, силясь вырваться из цепких рук.
Но его подталкивали сзади коленями, втащили во двор боярина Анастасия, и уже оттуда до Тимофея донесся грубый голос взыщика:
— Приволокли? Вот дам те палок — узнаешь, как долг зажиливать! Забью до смерти, а с женки взыщу.
Тимофей торопливо зашагал к Аврааму. К нему всегда тянуло, когда на душе было тяжко, когда надо было посоветоваться или поделиться радостью. Сейчас гнев душил Тимофея, он знал: надо обо всем, что открылось вчера, поведать Аврааму, и тот придумает, как спасти город.
Кузнец, услышав рассказ о тайном совете, пришел в неистовство:
— Надумали, волчьи души! Погодите, мы вам приготовим поход… Сбегай, Тимоша, поскликай ко мне Павшу, Прокшу, Игната — всех наших… Мигом!
В нижней клети Ольга скребла ножом стол, вспоминала, как однажды, еще в девичестве, задумала узнать, сварливая ли свекровь ей попадется. Налила в сковороду воды, положила камушки да охлопки и зажгла те охлопки, сверху горшком прикрыла. Вода забулькала — подавала знак: жди плохую свекровь.
Ольга печально вздохнула: «Ан никакой свекрови нет… и, может, худо то… Обо всем самой забота, муж как чадо неумелое, не ведает, что откуда берется. И ничего не будет — не заметит. В избе пусто, на завтра корки нет. Где достать? — Слезы невольно потекли у нее из глаз. — Даже синиц покормить нечем».
Во дворе пристроил Тимофей к липе лоток для синиц, подкармливал их крошками и сухими ягодами, приучал, чтоб не улетали. «Хоть тараканов ошпарь да вынеси им, как другие делают. Да у меня тараканам раздолья нет», — сквозь слезы улыбнулась Ольга.
Послышались шаги Тимофея. Он стряхивал на пороге снег с сапог. Войдя в избу, сразу заметил слезы Ольги, спросил встревоженно:
— Что ты?
— Ничего… — Она силилась не расплакаться и не выдержала, всхлипнула: — Осьминка ржи — гривна, что дале будет? Ты-то что принес?
Он обнял ее:
— Переможемся. Достану!
