— Любимая, ты — моё счастье, — ответил Светослов.
И они обнялись.
— Пойдём, посмотрим, как там наш птенец-орлёнок, — тихо, словно играючи, промолвила Ведамира.
— Ах, да, я в радости чуть не забыл про всё на свете, — спохватился Светослов.
И они быстро прошли к тыльной части своего домика, где в небольшом уютном закутке находилось надёжное гнездо со спавшим в нём птенцом-орлёнком. Молодые осторожно приблизились к нему и остановились, нежно глядя на орлёнка.
— Он вырастет могучим и бесстрашным, — тихо сказал Светослов.
— Конечно. Ведь он — орёл, — ответила Ведамира. — Но имя дать ему необходимо.
Светослов поразмыслил и произнёс:
— Певун его имя — в честь орла моего прапрадеда.
— Певун? Прекрасно. Пусть им будет, — согласилась Ведамира.
Она посмотрела на орлёнка, безмятежно спавшего в своём гнезде, и улыбнулась той улыбкой, что дарит благодать всему живому. И вдруг орлёнок начал просыпаться, он, видимо, сквозь сон почуял эту негу.
Ведамира нежно погладила его и тихо сказала:
— Спи, мой милый, тебе нужно сил набираться.
Она дала знак Светослову, и они пошли в сторону яблонь. Остановившись возле ветвистой яблоньки, вокруг которой росла густая высокая трава, Светослов осмотрелся, а затем прикрыл глаза на несколько мгновений…
Открыв глаза, он словно что-то уяснил и, посмотрев на Ведамиру, произнёс:
— Я чувствую здесь место Силы…
Ведамира подошла к нему и села на траву, прислонившись к стволу этой яблони. Она вдохнула воздух полной грудью и сказала:
— Ты прав; я тоже чувствую его… Мы будем здесь творить мечты…
— И песней души озарять, — добавил вдохновлённый Светослов. Он осмотрелся и продолжил: — Ну а теперь — пройдёмся по нашей земле родовой и подарим ей силу творящей любви.
— Да, идём. И надо бы ещё посадки обновить, чтоб сад плодами наливался.
И они приступили к новым делам в своей жизни.
Рассвет уже вовсю светил зарёй, раскрепощая новый день. И всё пространство им дарило радость — энергию, способную звезду возжечь…
Тем временем вдали от селения, в котором жили Веды, брёл сквозь дикие заросли вдоль холмов отрешённый человек со взглядом отчаявшегося отшельника. Это был брат Светослова — Яросвет. Он очень устал; к тому же он не знал, куда его несут ноги, хотя чувствовал нечто новое, переломное в своей жизни, и это чувство двигало им дальше. Наконец, выйдя на более открытый участок местности, Яросвет остановился и осмотрелся. Затем он прошёл ещё немного вперёд, в сторону дикого холма. И тут он остановился. Чем-то привлёк его этот холм… Яросвет вгляделся вперёд и увидел какую-то странную огромную глыбу, стоявшую прямо у подножия этого холма. И он направился к ней. Когда Яросвет подошёл вплотную к этой глыбе, он рассмотрел её внимательно и прикоснулся к ней руками. Чем-то таинственным веяло от этого дивного громадного камня, неестественно стоявшего в низине холма. И Яросвет приложил к этому камню свою усталую голову. Некоторое время он стоял так, не двигаясь, словно слушая внутреннюю космическую симфонию этого отрешённого пространства. Но внезапно его заставил содрогнуться всем телом чей-то голос; причём этот голос звучал одновременно и внутри Яросвета, и в пространстве возле него:
