Но лорд Эдмонд вынужден был прервать свою речь, потому что брат, схватив его за шарф, повернул к себе.
– Тебе, видимо, недостаточно, что ты убил бедных Дика и маму? – процедил сквозь зубы Уоллес. – Ты хочешь погубить и папу своими безумствами и скандалами. А еще тебе нужно попытаться запачкать мою семью продуктами твоей нечистоплотной жизни. Уезжай, Эдмонд. Сделай хоть что-нибудь порядочное в своей никчемной жизни, уезжай сегодня же.
– Уолли, – тихо заговорил лорд Эдмонд, даже не пытаясь освободиться, – иногда, когда люди ожидают от человека определенного поведения, он идет им навстречу. Если ты ждешь от меня самого гадкого, так, черт возьми, ты его и получишь. Чего ожидали вы, и ты, и папа – да и мама тоже, хотя она не высказала этого словами, – когда назвали меня убийцей? Чего ожидали вы, когда выгнали меня из дому? Что я закончу учебу, стану священником и остаток своих дней буду приносить набожные покаяния? Этого вы ожидали?
– Так поступил бы любой, имеющий совесть, – ответил граф.
– Тогда, вероятно, у меня нет совести. – Лорд Эдмонд, рассмеявшись, сбросил руку брата, потому что из-за деревьев показались леди. – А у тебя?
– Что ты имеешь в виду? – высокомерно переспросил граф.
– Не мучила ли тебя твоя совесть за то, что ты впервые в моей жизни напоил меня допьяна и потешался над спектаклем, который я устроил? Простил ли ты себя за то, что позволил мне устроить эту скачку и даже видел в ней веселую шутку, и за то, что не остановил Дика, отправившегося вслед за мной?
– О да. Все понятно, – закивал головой Уоллес. – Мне следовало этого ожидать. Я знаю, это весьма распространенное явление, когда виноватый старается переложить свою вину на чужие плечи.
– Нет, я виноват и грешен. Безусловно, я убил и брата, и мать точно так же, как если бы взял пистолет и застрелил их. Но виноват не только я один, Уолли. И я вовсе не нуждаюсь в том, чтобы ты указывал мне, насколько никчемна моя жизнь. Мне это известно гораздо лучше, чем кому бы то ни было другому, ведь это моя жизнь. Но я не любитель заманивать младенцев в свой ад, так что твоим детям с моей стороны ничего не угрожает, можешь успокоиться.
– Мы не выгоняли тогда тебя, Эдмонд, – виновато произнес граф, не понимая, куда вдруг делся его гнев, и, заложив руки за спину, переступил с ноги на ногу. – Ты сам ушел. Мы искали тебя, но ты пропал. Мы сообщили тебе о маминой смерти, ты мог бы приехать на похороны.
– В письме было сказано, что потрясение от бессмысленной смерти Дика в результате моего пьянства привело ее к безвременной кончине. Едва ли это можно считать предложением вернуться домой, Уолли.
