При этом в глубине души Ксандер знал: он не сможет расстаться с ней еще раз. Тогда это случилось по трагической ошибке, по незнанию и отсутствию опыта. Второго расставания с ней он не переживет. Нужно найти способ приблизить ее к себе и уже не отпускать из своих объятий.
— Джои мне очень важен, но дело не только в нем, — продолжал Ксандер. — Я приехал к тебе, когда еще не знал о его существовании. Я целовал тебя на парковке, не зная о нем. То, что происходит между нами, связано не только с Джои. Это связано с нами. Я хочу знать, к чему это может привести, Роуз.
— Я тоже, — тяжело вздохнула молодая женщина. — Но я не хочу стать одним из твоих секретов. Меня не устраивает роль скелета в шкафу, который может загубить твою предвыборную кампанию.
— Ты не будешь секретом, — уверил ее Ксандер. — Ни ты, ни Джои. С тех пор как я увидел сына, я много думал об этом. И наконец принял решение. Сегодня утром я звонил своему адвокату.
— Что? Адвокату? Зачем?
— Я хочу официально признать Джои своим сыном. Но чтобы это не стало наживкой для прессы, нам нужна история. Чтобы все это выглядело как красивое воссоединение. Без ворошения прошлого и без скелетов в шкафу.
— А как же мой отец?
Если бы в эту минуту Ксандер стоял перед Билли Пирсом, то непременно ударил бы его в челюсть. Каким-то образом ее отец продолжал досаждать Роуз и ему даже на расстоянии.
— Но ты — не твой отец. Если пресса пронюхает о нем, мы что-нибудь придумаем. А пока что история с твоим отцом не имеет отношения ни к тебе, ни ко мне, ни к Джои. Знаешь, у многих людей есть такие родственники.
Роуз кивнула, не моргая. Ее взгляд говорил Ксандеру, что она не совсем разделяет его мысли.
— Значит, ты решил все рассказать, — уточнила она. — Но тогда весь город узнает, что я врала про Джои.
Ксандер едва сдержался, чтобы не рассмеяться. Неужели общественное мнение волнует Роуз больше, чем его?
— Какая тебе разница, что они подумают? Джои не их сын, а наш.
— Ты же знаешь, как это бывает в маленьких городах. Ты уедешь в Вашингтон, а я останусь расхлебывать последствия. Сегодня половина города меня жалеет, другая половина игнорирует. Знаешь, я не хочу, чтобы мне перемалывали косточки. Ни мне, ни тем более Джои.
— Значит, нам нужно всерьез обсудить твой переезд в Вашингтон. Там ты сможешь начать жизнь сначала. В Вашингтоне всем будет плевать на твое прошлое.
Темные глаза Роуз расширились, зубы ее крепко впились в нижнюю губу.
— Наверное, это единственный шанс избежать слухов в Корнуолле, — признала она. — Но это так неожиданно, так спонтанно! Я не уверена, что мы морально готовы.
