В какой-то момент Роуз хотела остановиться и все ему рассказать. Казалось, увиливать уже нет смысла. Они вошли в отделение скорой медицинской помощи, переполненное людьми. Не лучшее место для откровений. Но тогда где лучшее? Нужно либо признаться ему во всем, либо убедить его ехать домой. И лучше сделать это здесь. По крайней мере, здесь слишком многолюдно, чтобы он убил ее на месте.
— Ксандер, — с опаской начала она у входа в педиатрическое отделение, — мне нужно тебе кое-что сказать.
— Прямо сейчас? — нахмурился в удивлении Ксандер. — Разве нам не надо к Джои?
— Надо, — ответила Роуз. Вот он, этот момент. Да, сейчас она скажет ему. Слова как будто сами просились на язык. — Но лучше мне пойти туда одной. Прошу тебя, поезжай домой. Уже поздно.
Ксандер нахмурился еще сильнее. Он словно искал в ее взгляде ответы.
— Роуз! — раздался мужской голос, и из двери терапевтического отделения вышел Крейг.
— Мы здесь, — ответил Ксандер.
Выражение на лице Крейга не оставляло сомнений в его отношении к ситуации. Что и говорить, Крейг никогда не жаловал Ксандера. Все эти годы брат был как отец для Джои. И ему было все равно, что это Роуз не сказала Ксандеру о беременности. Ведь тогда будущему политику пришлось бы забыть о карьере в Вашингтоне, жениться на ней и всю жизнь прозябать в Корнуолле. Это с таким-то потенциалом!
Но Крейга это не волновало. Вина Ксандера была для него несомненной. Еще бы, ведь Ксандер совратил его младшую сестру!
— Мы? — переспросил Крейг.
— Конечно, — ответил Ксандер как ни в чем не бывало. — Я не могу просто бросить Роуз у дверей, когда ее сын в беде.
— Ее сын! — ехидно буркнул брат, сделав упор на слове «ее».
Когда Роуз поймала на себе его взгляд, она хотела провалиться сквозь землю. Крейг догадался, что сестра не собирается открывать Ксандеру правду.
— Тихо, Крейг. Все хорошо. — Покорившись судьбе, Роуз взяла Ксандера под руку и повела вперед. — Где Джои?
Крейг указал в конец коридора.
— В четвертой палате, — сказал он и последовал за ними.
— Мама!
В секунду, когда Роуз увидела сына, все остальное будто перестало существовать. Она отпустила Ксандера и кинулась к кровати. Левая рука мальчика была перевязана.
Роуз аккуратно прижала его к себе, откинула мокрые волосы с его лба и поцеловала в лоб. Кожа Джои была бледной и влажной.
— Привет, сынок, как ты?
— Уже лучше, — ответил Джои, пытаясь улыбнуться. — Мне дали лекарства, и рука уже не болит. Но зато я не чувствую губ.
