тренеров, и это давалось мне все лучше и лучше. Хотя порой было нелегко. На меня влияла обстановка в семье, все происходившее с отцом и матерью доставляло мне боль. И это трудно было вы- бросить из головы.
В школе Соргенфри ко мне приставили дополнительного учителя, то есть воспитателя. Это реально повергло меня в шок. Разумеется, я не был прилежным учеником. Не исключаю, что и худшим среди всех. Но чтобы воспитатель?! Да идите вы... У меня же хорошие оценки по английскому, химии и физике. Не дебил какой-нибудь. Я даже к сигарете ни разу не прикоснулся. Про- сто делал глупости, шалил. Речь даже зашла о направлении меня в спецшколу. Они словно хотели заклеймить меня, и я чувство- вал себя, как инопланетянин. Во мне как будто заработал часовой механизм. Может, следовало еще добавить, что я преуспевал по физкультуре? Не отрицаю, я мог быть недостаточно сосредоточен в классе, и мне с трудом удавалось подолгу сидеть за учебниками. Но я был способен сконцентрироваться (да, особенно, когда нуж- но было ударить по мячу или швырнуть куда-нибудь яйцо).
И вот однажды в спортзале эта училка (забыл упомянуть, что это была женщина) наблюдала за мной. Как только я делал что- нибудь не так, она тут же цеплялась ко мне, как репей. Меня это достало, я швырнул в нее мяч и попал прямо в голову. Она была настолько шокирована, что не смогла вымолвить и слова, и только в изумлении смотрела на меня. После этого инцидента отца вы- звали в школу поговорить на предмет психологической (или даже психиатрической) помощи, направлении в спецшколу и прочего вздора. Такие темы обсуждать с ним, скажу я вам, было непросто. Никому не было позволено плохо отзываться о его ребенке, и уж тем более какой-то непонятной училке. Отец пришел в ярость, направился прямиком в школу и в свойственном ему ковбойском стиле набросился на них: «Кто, черт возьми, вы такие, чтобы гово- рить здесь о психиатрической помощи?! Это всем вам она нужна. C моим сыном все в порядке, он хороший мальчик, а вы все може- те пойти убиться об стену!».
Появление необузданного югослава возымело действие. Не- много погодя училку-воспитательницу удалили. А ко мне верну- лась уверенность в себе. Но все же случившееся не оставляло меня в покое. Нельзя же делить детей на плохих и хороших. Нельзя!
Если бы кто-нибудь посмел обвинить моих Макси и Винсента в том, что они не ведут себя, как все, я бы вышел из себя. Обещаю!
Иногда я прикупал себе по три рубашки по цене одной. Я ста- рался менять стили. Ничего не помогало. Я продолжал выглядеть, как «парень из Русенгорда», неблагополучного района. Я не хочу с этим смириться — вот как я думал. До определенного возраста я был маленького роста, но за какую-нибудь пару месяцев подрос сразу на тринадцать сантиметров, и мне стало казаться, что я вы- гляжу как какой-то рахит. А нужно было самоутверждаться. Я стал наведываться в центр города, заходил в «Бургер Кинг» и прогули- вался по скверам.
