Это был маленький остров, на котором я был счастлив. В полном одиночестве я находил время на все, что мне было дорого, потом в реальном мире, когда мой разум бодрствовал, я скучал по своему острову. Там не было страхов и боли, мыслей о смерти и обо всем том, что случилось с моей семьей. Я понимал, что еще слишком молод. Слишком молод, чтобы отказываться от прежней жизни, и, в конечном счете, умереть. А в реальной жизни я умирал, приступы становились чаще и длились уже не несколько минут, а около часа. Анне пришлось нанять сиделку, которая не смогла у нас долго находиться. Я помню ее, и то, как она смотрела на меня. По бледным щекам катились слезы, и она не в силах была что-либо сказать. На следующий день она уволилась, и я снова был предоставлен сам себе. Анна надеялась, что со мной ничего не случится, пока она не найдет новую сиделку.
Следующей была Мизуко, симпатичная молодая девушка, которая начала мне нравиться. В ее глазах сначала было столько блеска, она с удовольствием рассказывала, как переехала в Гарлемдолл из Чинэтсу, что на юге японских островов, и как ей нравится учиться на медицинском факультете. Мне нравилась Мизуко и, как я понял позже, тоже нравился ей. Однако после месяца работы, она спешно уволилась, и я не смог ее больше увидеть и очень скучал. Мой остров снова стал моим прибежищем, куда я убегал от своих терзаний и мыслей, где одиночество было приятным спутником. Там я мог общаться сам с собой и ответить на все существующие вопросы.
Я выпросил телефон Мизуко у сестры и как-то вечером позвонил ей. Узнав, что это я, она бросила трубку. Я набрал снова и спросил, почему она так поступает со мной.
— Ты мне нравился, Оливер, а … ты …, ты поступил со мной… как со шлюхой!
— О чем ты говоришь? — я не мог понять, что с ней происходит.
— Ты болен, Оливер, я больше не могла выдержать того, что ты делал со мной.
— Но ты нравишься мне, Мизуко, разве я мог обидеть тебя? — мой голос задрожал, я ощутил, как грудь сдавило, словно металлическим обручем, — возможно, я болен, но я не сумасшедший…
— Тот с кем я говорю, может и здоров, но то, что внутри тебя — настоящее зло.
— Что произошло, Мизуко?
— Прости, но я не хочу об этом… — она повесила трубку, и мне стало нестерпимо больно. Я не мог понять, что со мной происходит. Глаза стали тяжелеть, я снова окунался в свой сказочный вымышленный мир, который возможно и существует где-то.
Остров встречает меня тихим дыханием зеленых листьев, здесь не бывает осени, здесь не встает солнце по утрам, тут всегда день и вечное лето. Я медленно иду в лесную глушь, зная, что скоро получу ответы на свои вопросы. Из-за дерева выходит ко мне на встречу мое второе «я». Оливер— два улыбается и машет мне рукой. У него неприятная улыбка и небритые щеки. Взгляд какой-то безумный, странный, блуждающий.