– Хорошо, Алекс, я сейчас тебя провожу.
Кэт проводила его до передней двери. Она уже сняла каблуки, и ее босые ступни неслышно ступали по деревянным половицам, которые приятно поскрипывали под его шагами.
Комнаты в доме были просторные, вместо потолочных светильников повсюду расставлены торшеры и настольные лампы, чей мягкий свет падал на фотографии в рамках, журналы, вазы с душистыми цветочными смесями. Диваны и кресла были огромны, с горами подушек. Внутреннее убранство было простое, мягкое, домашнее.
Кэт открыла переднюю дверь.
– Ты прав. Такси действительно уже здесь.
Машина стояла у тротуара позади автомобиля Спайсера.
– Спасибо, что согласился составить мне компанию на вечеринке, – негромко поблагодарила его Кэт, обернувшись к нему.
– Спасибо, что пригласила меня.
Будь она умна, то поставила бы на этом точку и пожелала бы ему спокойной ночи. Но она этого не сделала.
– Какое неожиданное завершение вечера, не правда ли? – с легким смешком спросила она.
– Точно.
– Даже лучше, чем просто чашка кофе.
– Да, но хуже, чем небольшой перепихон.
Кэт вскинула голову.
– Непременно нужно говорить пошлости?
– Непременно нужно изображать из себя невинность? Ты прекрасно знаешь, что все шло именно к этому.
– Я, кажется, уже сказала нет.
– Да, но искренне ли?
Кэт опустила голову. Он взял ее за подбородок и заставил посмотреть в глаза.
– Мы с тобой взрослые люди. Мы оба прекрасно знаем, к чему все идет. Поэтому даже не пытайся водить меня за нос, договорились? Я хочу тебя с того самого момента, когда увидел тебя в доме Ирен и Чарли. И ты прекрасно это знаешь. И ты тоже хотела меня. Все, что мы говорили или делали с того момента, – было прелюдией к постели.
Кэт нервно посмотрела в сторону кухни. Это ему не понравилось.
– Все, я понял. Спокойной ночи, Кэт.
С этими словами он выскользнул за дверь, однако пройдя половину дорожки, оглянулся через плечо. Кэт все еще стояла в дверном проеме – ее силуэт четко вырисовывался на фоне освещенной прихожей. Одну руку она подняла и опиралась ею на косяк. Издали могло показаться, что она застыла в умоляющем жесте.
То ли потому, что у нее был задумчивый и в чем-то даже несчастный вид, или же потому, что он сам жутко разозлился появлению ее бывшего любовника, причем в столь неудачный момент, а, может, потому, что признался ей, что он последнее дерьмо, Алекс махнул рукой на совесть и даже на здравый смысл и повернул назад, в считаные мгновения преодолев пройденное расстояние.
