– Норман, давно не виделись, – сказал он. – Поздравляю. Если можно так выразиться.
Доктор Годфри проигнорировал протянутую ему руку.
– Что такое Уроборос? – спросил он.
– Могу я предложить тебе выпить? – сказал Прайс. – Бренди? Диетический «Доктор Пеппер»?
– Йоханн, – повторил Годфри.
Прайс изучал своего начальника. Этот мужчина еще никогда не выглядел настолько паршиво за все два десятилетия их знакомства. Его отношения с младшим братом всегда носили состязательный характер, именно он с самого начала был против назначения Прайса на эту должность, из-за моральных аспектов (его позиция заключалась в том, что руководить должен человек, более подходящий с моральной точки зрения). И после инцидента с Шелли он рассматривал его, по меньшей мере, как научного преступника, по которому плачет Гаагский суд. Однако, антагонист, стоящий перед ним, был меньше львом имперского лицемерия[4], чем бумага, пропущенная через размельчитель и снова склеенная скотчем. Прайсу было грустно видеть его таким. Именно поэтому он ненавидел политические сложности своего положения; брошенный в одиночестве в своей башне, он не имел душевных сил, которые мог бы расходовать на такие ненужные и ошибочные чувства, как эмпатия.
– Уроборос, – начал он, – это проект, над которым мы работаем, не слишком значимый. Гадюки обладают органами чувств – терморецепторами – позволяющими им видеть в темноте, мы изучаем их, чтобы победить слепоту. Боже, Норман, взгляни на себя. Я налью тебе бренди.
– Почему, – произнес доктор Годфри, – бездомный человек, которого я наблюдаю, говорит о гадюках?
Прайс вынул бутылку бренди из бара и наполнил стакан. Годфри не отказался.
– Это случайно не Френсис Пульман? – спросил Прайс.
Годфри не ответил.
– Мистер Пульман был добровольцем в нашем эксперименте.
– Добровольцем?
– Мы тайно вербовали добровольцев для некоторых исследований. Все в пределах закона, просто не рекламируется. Ты, конечно, как член правления, вправе проверить наши записи. Конкретно это исследование включало разрабатываемое нами снотворное, с полной эффективностью барбитуратов, но без побочных эффектов. Его еще необходимо доработать, так как в некоторых случаях оно выступало как галлюциноген. Вскоре стало очевидно, что мистер Пульман, хоть и обладает чистой историей болезни, тем не менее, страдает от не диагностированного случая ПТЛС [5]. Но мы не психиатры. В любом случае, касательно мистера Пульмана, препараты были… противопоказаны, и мы исключили его из исследования. И, могу добавить, дали более чем адекватную компенсацию. Но мы не можем быть уверены в последствиях того, что уже попало в его вены.