Храм, выглядящий снаружи более чем внушительно, внутри оказался каким‑то тесным…Но неожиданно уютным. Каменная глыба алтаря в центре излучала мягкий белый свет, отражающийся от покрытых росписями стен, серебряных кубков с родниковой водой и тарелок того же материала, в которые оказалась налита обычная немудреная куриная лапша. Обитатели данного места изволили обедать, скромно примостившись за небольшой круглый стол у самых дверей. И к моему полному удивлению настойчиво приглашали присоединиться к ним и гостя, придерживающегося мягко говоря, совсем иных догматов. Впрочем, кроме посуды иных предметов роскоши у них вроде бы не было. Во всяком случае, трапеза была простой деревенской пищей, лавки перед алтарем стояли деревянные и даже не украшенные резьбой, а довольно большой ковер для более удобного коленопреклонения перед алтарем, давно выцвел и вытерся.
— Спасибо тебе за Лугеля. — Пояснил свое гостеприимство прелат Антоний. — Он парень туповатый, но хороший. И если бы его съел виверн, мне пришлось бы самому мыть полы в кельях и бегать по поручениям. А это в пожилом возрасте уже совсем не так‑то просто.
— Эй! — Возмутился монашек, являющийся самым молодым из священнослужителей и очевидно потому выполняющий большую часть физических работ.
— Ну, мне тот ящер сразу не понравился. — Пожал я плечами. — А вас разве не смущает, что я друид?
— Почитатели природы не обязательно злые или плохие люди. Часть из них просто заблуждается и упорно цепляется за старые обычаи, не желая принимать перемен. — Пожал плечами один из жрецов, чьего имени я не запомнил. — И еще у них свои представления о разрешенном и недопустимом…И вот обряды вроде гадания по внутренностям, ритуальные проклятия, поклонения и напитка силой голодных духов, а также прочая мерзость то как раз и вызывают резкое неприятие верных сынов церкви. Но пока тебя не смущает священный свет этого места, а благословленный кагор легко льется в рот для поднятия аппетита и не становится поперек глотки, значит все в порядке. Ты не упал во тьму. Ну а вытянуть тебя к свету это как раз наша обязанность.
— Мы закончили! — Заглянул в храм заросший бородой по самые брови мужик, все еже сжимающий в одной руке молоток, а в другой топор. — Можно аутодафе хоть сейчас начинать. Нам тут оно так…За работу рассчитаться бы.
— Это не ко мне, это вам к гномам. — Нахмурился Антоний. — Они всю кашу с проведением казни во время завтрашней ярмарки заварили, пусть теперь и оплачивают.
