— Да укореняйтесь, где хотите. — Только и смог сказать я, с удивлением осознавая случившееся. — Только отойдите с прохода. И…Ты не мог бы дать мне кое — какие разъяснения своего поступка?
— Хум…Думаю ты знаешь, что у энтов нет женщин. Когда‑то были, но давно уже их нет. — Проскрипел древесный гигант, вместе со своим стадом начиная медленно сдвигаться в сторону вместе со своими подчиненными. — Теперь, чтобы увеличить свое число, мы находим проснувшиеся деревья. Гворнов. Некоторые из них, тех которые сильнее склонны ко злу, мы убаюкиваем обратно. А других делаем энтами.
— Ну, чего‑то такое слышал. — Кивнул я, отправляясь следом за мигрирующими гигантами. Передвигались они…Медленно. Несмотря на огромные размеры и соответствующие шаги ныряющих в почву и снова показывающихся на поверхность ног. Ускорять обычный прогулочный темп не пришлось. Более того, чтобы не вырваться вперед, мне стоило прикладывать определенные усилия. — Но как это связано с той оскверненной женой энта, что обитала здесь?
— Все энты — мужчины. И пробуждать умеют из гворнов лишь таких же мужчин. А гворны бесплодны, подобно куколкам бабочки. — Тяжело вздохнул гигант, в чьих едва заметных под наплывами коры глазах внезапно отразилась печаль веков, если не тысячелетий. — Но иногда оживают и женские деревья. И если они делают это весной, то их цветы могут остаться с ними. А много проживший дикий гворн сам уподобляется энту. Достаточно, чтобы сформировать из созревавших годами цветов семена. Мужские и женские. Но все одно бесплодные, ибо уподобиться энту и стать энтом это две большие разницы.
— Кажется, я начинаю понимать. — Вздохнул я, потирая переносицу. — Живший здесь эльф — химеролог пытался создать энта — женщину, чтобы добиться вашего расположения. С таким козырем он мог бы стать не просто принцем, а королем своего народа…Да чего уж там! Императором!
— Из семян гворнов не родится ничего хорошего. Никогда. Хуум! Многие пробовали в течении эпох, ни у кого не получилось. А плоды их опытов оказывались столь отвратительны, безумны и ужасны, что огненная смерть по отношению к ним являлась милосердием. Ты видел её…Скажи, сильно она напоминала меня? А ведь наши жены отличались от нас не сильнее, чем людские от мужчин — людей. — Уверенным тоном пророкотал энт, останавливаясь метрах в сорока от по — прежнему лежащих на старом месте ворот. Окружающие его пробужденные деревья тоже встали как вкопанные и начали закапываться в землю корнями. — Но как бы то ни было, родившееся здесь существо являлось женщиной моего народа. Неразумной, неправильной и бесплодной, как и породивший её гворн. Испорченной из‑за черной магии творившего свои мерзкие ритуалы колдуна. Но женщиной. Первой, которую видели мои глаза за всю свою жизнь. И я не мог её убить и подарить покой. А ты смог. Ты чувствуешься лесом, как его хранитель. И потому заслуживаешь и помощи, и благодарности. К тому же…Хуум…Солнечный металл помогает пробуждать энтов.
