! А потом состоялся этот исторический диалог. Маршалл Симмондс, гендиректор, спросил у Ларри:
– Под каким именем ты будешь выступать? Не можешь же ты называться в эфире Зейгером. Слушатели не поймут, что это за имя. Тебе нужно что-нибудь поярче.
Взгляд шефа упал на газету, где рекламировали поставку алкоголя. Фирма называлась «КИНГ».
– Как насчет Ларри Кинга? – поинтересовался Маршалл. Ларри согласился.
Как я попал на радио…
САЙМОН (NRJ): Мой приятель Руслан записывал меня для роликов и программ, а потом предложил поработать на радио. Я отнес демо на NRJ, показал продюсеру, и вскоре мы уже записывали пилот утреннего шоу Black 2 White. Вот так я и стал эфирным Черным Перцем. Всегда с восхищением слушал радио еще у себя на родине, в Нигерии, и даже не мечтал когда-нибудь оказаться перед микрофоном.
Но свой первый эфир новоиспеченный ведущий чуть было с треском не провалил. Накануне всю ночь парень репетировал свою речь, пил галлонами кофе и жутко нервничал. Чтобы как-то успокоиться, Ларри даже захватил на работу любимую песенку «Вразвалочку по дорожке», собираясь поставить ее на проигрыватель в самом начале передачи. И что забавно, по своей первой «дорожке»[1] он действительно пошел вразвалочку. Представьте себе картину: решающие секунды до начала эфира, коленки дрожат, в голове каша. Дрожащей рукой Кинг ставит в эфир музыкальную заставку, затем делает звук потише, самое время поздороваться, но язык словно прилип к нёбу. Движок на пульте снова ползет вверх, играет песня, и опять ситуация повторяется. В эту минуту дверь с ноги вышибает босс и отчеканивает фразу: «Здесь надо говорить!» Для Ларри это было чем-то вроде ушата ледяной воды, он немедля включил микрофон и сказал свои первые слова миру. На протяжении всей его карьеры как теле– и радиожурналиста Кинга всегда отличала одна особенность – неподдельная искренность. Этот человек всегда открыт перед аудиторией: если он волнуется, выступая перед многомиллионной публикой, он скажет об этом, и его беспокойство моментально растает, если он искренне восхищается собеседником в ток-шоу, он выразит восторг. Когда ему грустно – он готов грустить, если ему любопытно – интерес поглощает его целиком. Однажды у него спросили: «А что, если тебя вдруг кто-то схватит за рукав, набросает грим, посадит в студию, ткнет пальцем в камеру, даст текст и заставит читать в эфире?» Ларри такая ситуация бы абсолютно не смутила. Он спокойно ответил, что главное – быть честным в своих эмоциях и объяснить аудитории всю нелепость ситуации: мол, меня схватили в охапку, напомадили, посадили в студию и дали текст. Никакой изворотливости, скрытности и актерской игры. Зато зритель бы понял это и начал бы сопереживать человеку, попавшему в такую переделку. Между прочим, именно такой стиль общения («я готов во всем признаться, мне нечего скрывать») помогает выводить собеседников на откровенность, получать в эфире чистосердечные признания и производить сенсации.
