— Следующий добьёт меня, — сказал Тремот. — А он может произойти в любое время, может даже сегодня ночью.
Он объявил это так просто, словно смертельный приступ был чем-то заурядным, как прогноз погоды. Затем, немного помолчав, он продолжил говорить, но в его голосе появилась необычная решимость.
— Вам это может показаться чудачеством, но я имею твердое предубеждение против своих похорон в могиле или в склепе. Я хочу, чтобы мое тело тщательно кремировали, а пепел развеяли во всех направлениях. Харпер проследит за тем, чтобы всё было в точности выполнено. Огонь — самый чистый элемент и он сокращает весь тот отвратительный процесс между смертью и окончательным распадом тела. У меня вызывает отвращение мысль о заплесневелой, кишащей червями могиле.
Он еще некоторое время продолжал рассуждать на эту тему. Особая одержимость кремацией и напряженность в его голосе показывали, что Тремот размышлял над этим долго, и это стало его навязчивой идеей. Казалось, разговор о смерти содержит для него особое нездоровое очарование, и в его пустых глазах отражался свет какого-то преследования, а в голосе чувствовалась едва сдерживаемая истерия. Я вспомнил погребение леди Агаты и ее трагическое воскрешение, и бредовый необъяснимый ужас ее истории. Было нетрудно понять, почему сэр Джон испытывает антипатию к погребению, но я был далек от понимания того, на чем же конкретно основано его отвращение.
Харпер исчез после того, как принес вино. Я предположил, что он отправился готовить мне комнату. Мы допили по последнему бокалу, и мой хозяин прекратил беседу. Порыв оживления в нём, казалось, прекратился, и он выглядел теперь еще более больным и изможденным. Сославшись на усталость, я выразил свое желание отправиться спать, и сэр Джон в своей неизменной вежливости настоял на том, что перед сном посетит меня в комнате и проверит, удобно ли я устроился. В холле наверху мы встретили Харпера, который как раз спускался по лестнице, что, должно быть, вела на чердак или на третий этаж. Он нес тяжелую чугунную сковороду с остатками еды, и на мгновение мне почудился запах гниения идущий из нее. Мне подумалось — не кормил ли он того чудовищного ребенка? И, может быть, Харпер бросал ему еду через дыру в потолке? Догадка была вполне логичной, хотя запах отходов мог означать совсем иное, нечто совсем за пределами моих предположений. Некоторые разрозненные идеи в моей голове связывались в нечто ужасное и отвратительное. С переменных успехом я уверял себя, что существо, мной воображаемое, невозможно с точки зрения науки, это скорее творение черной магии. Нет, такого не может существовать здесь… в Англии… что демон из восточных сказок и легенд, пожирающий мертвых… упырь.
