Мне не терпелось узнать новости из Персиды, и судьба благоволила мне. После второго глотка тягучей и горьковатой, а к тому же сильно пьянящей жидкости торговец железом стал самым разговорчивым постояльцем.
— Видел я многих царей и владык, но такого, каков царь персов Кир...— Он на мгновение замолк и развел руками.— Таких, я думаю, не бывало на земле от самого Золотого века.
Иудей замер с куском в руке и, приподняв бровь, воззрился на арменина.
— Неужто так праведен этот Кир? — спросил он.
— Праведен или нет, мне это неизвестно,— ответил арменин,— А то, что его любят все подданные, это правда. Говорят, он правит Персидой уже полтора десятка лет и до сих пор ни разу ни на кого не разгневался и никого не наказал. Каждый перс считает себя воином и личным телохранителем своего царя. На месте Астиага я или приблизил бы такого внука к самому сердцу, чтобы всякий час он был на виду, или же послал бы его в поход против скифов на самый край света. К тому же у Кира во дворце полно ручных хищников. Он — добрый царь. Но я не думаю, что о таком добром царе когда-нибудь узнает свет.
Иудей снисходительно — если не с презрением — улыбнулся.
— Все в руках Вседержителя,— почти с вызовом сказал он.— Если Господь изберет себе доброго слугу, о нем услышат все, будь он хоть пастухом на дальнем краю пустыни.
Вавилонянин тоже улыбнулся, умудренный своей наукой. Он, в отличие от остальных собеседников, был худ и высок, с болезненно серой кожей на лице и тонкими, бледными губами. Его мелко завитые волосы, как на голове, так и на подбородке, были редки, хотя он был достаточно молод.
— Все это можно проверить,— тихо проговорил он,— Посмотреть на звезды, потом взять в руки циркуль и угольник и узнать, на каком краю пустыни боги остановят пастуха или великого царя с его бесчисленным войском.
Тут ненадолго все отвернулись друг от друга и стали есть молча. Каждый из троих считал остальных глупцами в их вере и взглядах на мир, но здесь, на перекрестке дорог, каждому полагалось уважать чужую глупость и чужое невежество.
Я решил подать голос, поскольку молчуны всегда вызывают подозрения, а к тому же выглядят или мудрецами, или полными невеждами, не способными связать двух слов. По молодости мне нелегко было изобразить из себя мудреца, а показаться невеждой было стыдно.
Царь Кир, должно быть, человек вполне счастливый и довольный жизнью,— начал я.— Его поля и пастбища, наверно, не постигает засуха, а стада тучнеют.
