– Благодать будет. Царь батюшка расстарается. Обещал
по такому поводу долги выборочно простому люду погасить. Говорят, глашатые на площадях кричали, что столичному населению; между прочим, Августейшие родители пожертвовали 20000 рубликов для выкупа неоплатных должников и раздачи пособий беднейшим жителям обеих столиц. Из трактира половые вышвырнули на площадь очередного забулдыгу, в стельку пьяного и орущего, во всю глотку непотребные слова. Одетый во все черное, пьяница шлепнулся прямо под ноги проходящего мимо господина в костюме, сшитом по последней моде.
– Прошу с меня простить. Это я нечаянно с.
– Глядя с низу вверх, произнес забулдыга.
– Я это с горя принял, а они меня значит взашей. Я же все чин по чину расплатился. Я же это, без долгов. А они меня значит на улицу. Рожа моя им, видите – ли не по нраву. Говорят, я им черта напоминаю, так может быть, я он самый и есть. Мне же виднее, кто я есть на самом деле. А выпил исключительно с горя. Они же не знают, перед кем мне ответ держать. Перед самим! – Забулдыга икнул и беспомощно опустил голову. Господин в модном костюме наклонился. Он, без всяких усилий, поднял лежащего и перчаткой отряхнул с него дорожную пыль.
– Эх, ты «Тринадцатый», не умеешь ты достойно проигрывать и не умел никогда. Помнишь, когда у императора первый ребенок – дочка Александра родилась, я же в кабак, не побежал, горе свое горилкой заливать, а смиренно сидел и ждал своего часа.
– «Иннокентий! Ты что ли? Не признал, счастливым будешь!» – Собеседник опять икнул.
– «Так ты уже сейчас счастливый и есть. Небось, награду
от своего начальства получишь или там повышение по службе. А мне горемыке, опять выволочка, предстоит. Да еще к котлам запросто отправить могут. А там, у котлов, жар, как в аду. Ну, что я тебе говорю, сам все знаешь. Пойдем лучше выпьем, я с горя, ты с радости. Пойдем! Я угощаю!»
– «А пойдем» – с вызовом ответил Иннокентий.
– «Выпьем, только не здесь. Тут слишком шумно. Я знаю
тихое местечко». Подхватив «Тринадцатого» под локоть Иннокентий щелкнул каблуками и они мигом исчезли с площади. раздался очередной залп, народ по-прежнему задрав головы смотрел в небо. Никто их исчезновения не заметил. Двое мужчин сидели в небольшом трактире на берегу залива. Им принесли хорошего французского вина и сырную тарелку. Народу было не много, все чинно сидели, каждый за своим столиком, никто не кричал, ничего не требовал. Музыкант в углу играл на скрипке какую-то популярную мелодию. И то сказать Европа, это вам не лапотная Россия.
