Поступок офицера обсуждали на парткомиссии бригады, и ее решение я не знаю, а мои действия рассматривали на партбюро дивизиона. Замполит и еще один член партбюро настаивали на вынесении стро гого выговора с занесением в учетную карточку, а за выговор без занесения в карточку выступили парторг Лубянов, наводчик Гарош и… я, недавно избранный в партбюро вместо погибшего товарища. Прошло предложение большинства.
Заместитель командира дивизиона по политчасти капитан Плющ оставался в одном и том же звании почти полтора года. Звезду майора он получил лишь незадолго до окончания войны.
Его главная работа заключалась в чтении солдатам газет, проведении политбесед и разборе различных мелких инцидентов, которые он часто превращал в значительные события.
Был он великим путаником. В первое время ему еще поручали кое-какие задания, но, убедившись в его бестолковости, командир дивизиона махнул рукой, и он, как говорят крестьяне, оказался на беспривязном содержании. В боевые дела капитан не вмешивался, а политвоспитанием личного состава в меру своих сил занимался добросовестно. А еще он был трусоват и при первом же выстреле наших орудий или пушек противника немедленно исчезал в своей землянке-блиндаже. И это вызывало насмешки солдат.
Иногда, чтобы развлечься, ночью часовой бросал на землянку замполита одну-две гранаты, а утром в его присутствии все, дружно давясь от смеха, обсуждали ночной «обстрел». Капитан, наверное, так до конца и не понял всего. Прекратил эти шутки парторг Лубянов, который пристыдил шутников и запретил подобные забавы.
Перед очередной подпиской на государственный заем капитан Плющ вызвал сержанта Дурыкина и предложил ему выступить на митинге. Денежное довольствие сержантов на фронте составляло 10–20 рублей в месяц, а у солдат еще меньше. Приобрести на эти деньги что-нибудь полезное было невозможно, а копить их большинство не хотело. Офицеры же получали гораздо большие суммы, часть которых переводили семьям. Когда объявляли подписку, солдаты и сержанты, как правило, подписывались на все причитающиеся им деньги за десять месяцев, а офицеры – на один-два месячных оклада.
На митинге сержант сказал несколько слов о важности займа, а потом, обращаясь к замполиту, произнес:
– Я подписываюсь на 1000 процентов своего денежного довольствия и призываю всех и лично вас, товарищ капитан, последовать моему примеру.
Все присутствующие заулыбались, а сержанту это не прошло даром. Капитан Плющ переговорил с начальником штаба, и Дурыкин был исключен из очередного списка награждаемых.
