— Дополнением?
— Да. Многие владельцы работ подобного содержания предпочли замаскировать одного ребенка, наделив его атрибутами Иоанна Крестителя. Мало кому хотелось вызвать неудовольствие инквизиции. А потому детей одевали в овечьи шкуры или придавали им крест вроде этого, желая завуалировать истинный смысл послания. Иногда изменения просили внести самого автора произведения. Но если художник к тому моменту уже умер или отказывался что-либо менять, исправить картину без колебаний поручали другому. К таким ухищрениям прибегали с одной целью — придать сюжетам более каноническую форму, чтобы не возникало ненужных вопросов.
— А существуют еще примеры отретушированных картин?
— Сколько угодно! К их числу относится «Мадонна в скалах» Леонардо.
— Правда?
— Да. В первом варианте, который хранится в Лувре, изображены два малыша, внешне очень похожие. А на второй картине из лондонской Национальной галереи один из младенцев держит длинный тонкий крест Иоанна. Так вот, крест и нимбы над головой персонажей писал не Леонардо. Упомянутые детали дописали позднее.
— Но кто же осмелился подделывать Леонардо?
— А разве это важно, Хавьер? В ту эпоху имя художника значило намного меньше, чем сакральный смысл его произведения.
Лючия поглядела на меня, и глаза ее заискрились весельем.
— Ebbene[9], что ты думаешь теперь?
Я молчал.
— Мне кажется, что истину держат под спудом в результате грандиозного заговора, — добавил Романо.
— Но если Штейнер прав, то художники Ренессанса практически уничтожили этот заговор молчания. Они сделали тайну общим достоянием, — тихо промолвил я.
— Немногие, Хавьер. Лишь немногие осмеливались.
— Такие, как Рафаэль?
— Да. Тебе известна картина «Святое семейство», получившая второе название «Ла Перла»?
Я кивнул. Еще бы я ее не знал!
— Штейнер обратил внимание, что сюжеты всех значимых картин Рафаэля, за исключением «Преображения», относятся к событиям, предшествовавшим смерти Крестителя. Ученый объяснял закономерность тем, что личность, вдохновлявшая художника, в прошлой жизни имела сущность сего библейского персонажа.
— Но для того чтобы подобная мысль пришла в голову, нужно сначала очень поверить в перевоплощение.
— Разумеется, — кивнул Романо. — Например, «Афинская школа». Ты хорошо помнишь фреску?
— Неужели там тоже есть изображение Христа?
— И не одно, а три.
Я вздрогнул:
— Правда?
— И два — Рафаэля.
Последнее утверждение повергло меня в замешательство. Я знал, что Рафаэль поместил себя среди астрологов, но понятия не имел, что композиция включает второй автопортрет. И кто мне объяснит, в чем смысл повторения персонажей?
