— Там что?
— Там гробница. Опасно ходить туда.
Старший хмыкнул. Я вздохнул, раздвинул заслонки и посмотрел на три ножа на поясе трупа. Один очень сочетался бы с мечем Нат.
— А что с этим? — кивнул я на труп.
— Это — твое. — удивленно ответил старший.
— Я знаю — развеял я его подозрения. — Как его хоронить? Как-то особенно?
— Нет. Вынести на солнце и оставить — как обычно.
Да уж, милые обычай. Кстати, об обычаях. Как представить девушек? Женой и сестрой, наверно. Я открыл рот, чтобы позвать Нат для вручения кинжала, как вдруг понял, что понятия жена в местном языке нет. Только «боевая подруга» и «наложница».
Пока я обдумывал это факт, старший взмахом руки оставил двух лучников в библиотеке и шагнул в туннель. Навстречу ему высунулась пара лезвий, а потом и сами Нат с Марой.
— Девушки, уберите мечи. Эти ребята не собираются слопать нашу еду. Я уже договорился. И убивать вас они будут только в порядке защиты своей чести.
Нат хихикнула. Мара посмотрела на меня укоризненно. Потом они убрали мечи и гордо задрав носы, прошествовали сквозь строй застывших воинов.
— Это кто? — хмуро спросил меня старший.
— Это — моя боевая подруга. А это моя сестра. — Я посмотрел на сестру, присевшую на корточки рядом и нежно проурчал: — Любимая.
— А. — ответил старший и скрылся в темноте прохода.
— Уманок, где наша еда? — заорал я вниз. — Или ты хочешь, чтоб я ел сладкое мясо?
— Несу. — донесся снизу хрип.
Пока он поднимался по лестнице, я снял с пояса убиенного мной тела ножи и раздал по одному себе, Нат и Маре.
— Ты кинжальчик просила. — прокомментировал я для Нат.
— Ага. Спасибо. Но самый хороший ты, конечно, забрал себе. — сказала она, любуясь доставшимся мне загнутым треугольником пол-локтя длинной.
— Ну извини. Я же не виноват, что мне достается все самое лучшее — лучшие топоры, лучшие арбалеты, лучшие доспехи, лучшие ножи, лучшая еда, лучшие женщины…
Бзяк!
— … лучшие удары, лучшие ругательства, если не считать моих. — закончил я, наблюдая, как Нат дует на ушибленный об мой шлем кулак.
— Еще бы тебе лучшие мозги и язык достались — цены бы тебе не было. — отцедила Мара.
— А я что, давал тебе повод быть недовольной тем, как я работаю языком?
Мара замахнулась, посмотрела на баюкающую руку Нат, опустила кулак и отобрала у вылезающего из ямы Уманока мешок.
— Вот шиш тебе, а не лучшая еда. — злорадно сказала она, унося мешок в свободный от трупов угол зала.
— Да кушай-кушай. Мне моей лучшей еды для моей лучей женщины не жалко.
