ЯЛВ: Это сразу две отдельные темы.
ЗИ: Но это созвучно с тем, о чем мы говорим, потому что она замужем и любит, но вдруг воспылала страстью к мужчине. И говорит мне так: «Профессор, я знаю, что в этом лифте я должна смотреть в потолок, но я смотрю прямо в пах. Делаю вид, что перевожу взгляд на пол, но я смотрю ему прямо в пах, а на нем обтягивающие джинсы». Невероятно, да? Работает ее фантазия, приходит в действие, и прежде чем они доедут до какого-то там — четырнадцатого или пятнадцатого — этажа, она успевает послать ему сигналы, в смысле невербальное послание, показать свое желание секса. Знакомы ли они? Она его не знает и, возможно, не узнает, но в мыслях уже занялась с ним сексом.
ЯЛВ: В лифте, что ль? Это я смеюсь, шучу, но действительно так. Чистейшая химия. Такой голод по вознаграждению, что (здесь я снова выхожу на химический уровень) происходит внезапная ассоциация этого человека с дофаминовым приливом в ожидании вознаграждения. Желание столь сильно, что она забывает о риске, об усилиях, с которыми обычно сопряжено достижение результата, она просто делает это и продвигается по тропинке вознаграждения на биохимическом уровне. Это отчасти напоминает людей, идущих через пустыню; они находят оазис и бросаются пить. Этому никто не удивится, и это понятно. Почему же тогда удивляются сексу в лифте сексуально голодных людей?
ЗИ: Женщины не любят, чтобы такого рода инциденты повторялись слишком часто, но иногда они позволяют себе подчиниться страсти, увлечься. То, что ты называешь стремлением к вознаграждению, они трактуют как своего рода манифест свободы. Иногда в лифте или еще где-нибудь они занимаются мастурбацией, целуются взасос, и этого им абсолютно хватает. Некоторые отваживаются на секс. Чистое удовольствие. Дань гедонизму.
ЯЛВ: Расскажу об одном очень интересном эксперименте, который хорошо иллюстрирует тему нашего разговора. Об эксперименте на мышах-полевках, образующих только моногамные связи. Самцам-полевкам вводили леводоп, L-DOP. Это лекарство, которое применяют в лечении страдающих болезнью Паркинсона, потому что одним из симптомов данного заболевания является исчезновение центров, ответственных за производство дофамина. В клетку к самочкам запустили три вида самцов: успевших образовать пару, но без укола леводопа; успевших образовать пару, но с уколом леводопа, и тех самцов-полевок, у которых еще не было своих партнерш. Полевки-одиночки совокуплялись с доступной самкой и после 24 часов образовывали с ней пару. Те самцы-полевки, которым не делали инъекции, вели себя иначе, верные обычаю прогонять любую не свою самочку, даже если бы у нее была течка. Но те, кто получил укол L-DOPа, то есть после искусственного вызывания у них дофамина, покрывали доступных самок, не обращая внимания на то, есть у тех течка или нет. Заметь, что совокуплялись даже полевки, имеющие партнерш! Это точное воспроизведение ситуации, происшедшей с той женщиной в лифте: она в результате игры своего воображения, привычек или мечтаний неожиданно получила порцию L-DOPа. То есть она произвела дофамин сама в себе и в связи с этим повела себя в точности как полевки из опыта, как наркоман. Иначе этого не объяснишь. Когда L-DOP перестал действовать, полевка-самец послушно возвращался к своей самке и дальше вел себя как верный супруг, отгонял других самцов, отгонял находящихся в течке чужих самочек. И только тогда, когда действовал введенный L-DOP и симулировалось образование дофамина, он вел себя так нестандартно.
