– Боренька, просыпайся…
Я недовольно открыла один глаз. Надо мной нависало лицо Борькиной мамы, и от неожиданности я снова погрузилась в сон. У меня в это время никаких лиц Бориных мам не предусмотрено! Сплю я!
Мне сразу приснилось землетрясение. «Хватай документы!» – кричал Борька. «Нету у меня документов!» – отвечала я. «Тогда хоть что-нибудь хватай!» А землетрясение постоянно шептало на ухо: «Просыпайся, просыпайся, просыпайся…»
Скривившись, я снова открыла один глаз. Видение с лицом тёти Нади не исчезало. К тому же меня методично трясли за плечо.
– Подымайся, – сказала тётя Надя и похлопала рукой по одеялу. – Нам пора идти.
– У меня послеобеденный сон, – пробурчала я. – До завтра не будить.
Но меня разбудили, умыли, одели… Что я могу поделать, если у меня с утра уровень сопротивляемости понижен? Зато в садик меня пришлось нести на руках, а я уже оклемалась и поэтому вырывалась изо всех сил.
На нас странно посмотрел проходящий мимо старичок с собакой, а я слабым сиплым голосом сказала:
– Меня украли, позвоните в мили… – и безжизненно повисла на руках дяди Миши, это он меня нёс.
Тётя Надя и дядя Миша почему-то рассмеялись, как удачной шутке, а старичок только головой покачал. А собака-пекинес, как две капли воды похожая на домового, тявкнула вслед. Да, полная беззащитность детей – это вам никакие не шутки. Даже если эти дети умнее взрослых во много тысяч раз… Вот и я сейчас оказалась в плену, и вырваться невозможно!
Я с трудом приподнялась и сообщила дяде Мише:
– У этой собаки кличка – Клизма. У всех собак должна быть такая кличка, – и закричала уже в сторону домового. – Клизма, Клизма! Клизма, иди сюда!
Домовой, почуяв, что обращаются к нему, снова тявкнул и качнул головой.
– Ну не Боруэллами же их называть, – сказал дядя Миша и захихикал. – А то именной беспредел какой-то получится.
– И не дядями Мишами тоже, – обиженно сказала я. – Хотя было бы неплохо. «Дядя Миша, рядом! Дядя Миша, лежать! Дядя Миша, фас! Дядя Миша, на, на, на…»
– Надя, – задумчиво сказал дядя Миша. – Не лучше ли нам этого чудо-ребёнка просто в мусорный бак выбросить? Может, кто и подберёт.
– Ну что ты такое говоришь, – возмутилась тётя Надя. – Кто там её подберёт.
– А на мя-я-ясо, – протяжно сказал дядя Миша, засмеялся, почему-то подбросил меня в воздух. Поймав, он пощекотал мне рёбра.
Это нечестный приём! Я совсем не хотела смеяться! Оно само вырвалось!
– Это твоя тумбочка, – сказала воспитательница.
– Береги её как зеницу ока, – добавил дядя Миша. – Храни в ней самое ценное.
