Белый волк спокойно отошел и, одним прыжком перемахнув через ближайшие кусты, оттуда уже вполне по-человечески невозмутимо крикнул мне:
– Перекидывайся! – и это был не просто приказ, в нем чувствовалась власть сильнейшего, заставившая мое тело вопреки моему желанию задрожать, меняясь.
Уже девушкой поспешно метнулась к стопочке собственной одежды и начала лихорадочно одеваться, пытаясь хоть что-то понять. Что сейчас произошло? Зачем белый это сделал? Оторвал меня от родной стаи? И что теперь со мной будет?
– Готова? – послышался вопрос Добровольского. – Нам пора ехать. Опаздывать нельзя.
Глубоко вздохнув, обошла малинник и, избегая его взгляда, приблизилась. Он взял за руку и снова повел, на этот раз обратно к машине. Шли мы молча: я просто не могла подобрать слов, чтобы выразить свое негодование, свой страх…
Пристегнув ремень безопасности и наблюдая за тем, как белый устраивается на водительском месте, все же решилась:
– Вы…
– Мерзавец, – заводя машину и даже не оборачиваясь ко мне, спокойно продолжил за меня, не сумевшую подобрать достойного слова для его характеристики, Андрей.
– Да! – с облегчением подтвердила я. – И…
– Как я посмел? – вновь подсказал он мне, кажется, совершенно утратившей всякое красноречие.
– Да, – уже немного грустно согласилась вновь. Он совершенно беспринципный!
– Я тебя отпущу, когда истечет срок. Если захочешь, конечно, – очевидно, полагая, что это все объясняет, спокойно «обрадовал» меня… уже не чужак.
– Мы же договорились! – я даже взвизгнула от злости. – О каком честном договоре можно говорить, если теперь вы в состоянии заставить меня поступать так, как нужно вам? Да вы меня семьи лишили! Родной стаи, защиты, всего!..
Сама, кажется, только что осознала, как вляпалась.
– О том, что заставлю тебя, пользуясь властью, что-то сделать вопреки желанию человеческой ипостаси, – не думай. Не будет подобного. Разорвал связь я только для того, чтобы ты была свободна в своем выборе. В любой момент, – белый был серьезен и наконец-то взглянул мне в глаза.
Сразу оробев, прошептала:
– Но как мне теперь…
– Лучше не думай пока об этом, – перебил волк, отводя взгляд: мы выезжали на шоссе. – Важнее охота. Ты питалась волчицей?
– Нет, – призналась я.
Оборотень не отозвался, но я всей своей животной сущностью почувствовала, что он напрягся. Какое-то время мы ехали молча. Я всячески старалась успокоиться, решив последовать совету волка – сначала переживем охоту, а уже потом примемся за разборки по поводу сегодняшнего его поступка. Как еще отец на это отреагирует? Почувствует ли сразу?
