.
Виктор Михайлович наморщил лоб, но ничего путного в голову не приходило. Было похоже, что этот Карпатов скорее всего того-с, тронулся, если думает, что какую-то нелепую выходку рядового инженера станет обсуждать Всемирный Совет… А обстоятельство действительно было нелепое. Куда же он мог подеваться так, что датчик вообще не показывает его присутствие на Земле (или хотя бы его трупа: бывали случаи внезапного исчезновения людей, но тела их быстро находили через датчик), а вылететь в космос без того, чтобы об этом не знал Центр Космического Контроля, просто практически невозможно.
И вообще — как теперь быть, что делать? Разгадка, по всему, таится там, за бетонной перегородкой, но эта категоричная записка… Подумать, что тут произошло насилие… — пожалуй, лет сто прошло со времени последнего сознательного убийства человека человеком. И записка, опять же, отвергает возможность чего-либо подобного…
— Но если датчик не показывает присутствия владельца индекса или… хотя бы тела… Значит, его там нет? Почему бы тогда не попытаться проникнуть туда, за стену? — Райтнер выжидательно заглянул в глаза Гермеса.
Характер у того оказался таким же твердым, как и материал, из которого он был создан. «Характер…» — Райтнер усмехнулся. Но тут же поймал себя на этом и пристыдил: ишь, разусмехался — будто не знаешь, что у роботов теперь имеются не только характеры, а и…
— Случай, не предусмотренный никакими параграфами, — развел руками Гермес. — Я не возьму на себя ответственность совершить действие, связанное с риском для жизни Личности. Пусть человек сам… Хотя — тоже не советую.
Из домика-шатра вышел второй робот. Гибкий, большеголовый и большеглазый — ярко выраженный тип чувствительного робота. Ослепительно улыбаясь, он поздоровался с Райтнером и Томми, представился Гаем семьдесят седьмым и обеими руками подал Гермесу сероватый прямоугольный брусочек размером с ученический карандаш. Мелодичным женским голосочком доложил, что таких, непонятно отчего чрезвычайно тяжелых, брусочков в доме целый штабелек и что привлекли они его внимание тем, что сложены рядом с люком в подземный ход.
Гермес, взяв брусочек, удивленно покачал головой — тот действительно оказался не по размерам весомым, потом попробовал разломить его и совсем заинтересовался: брусочек и не подумал поддаться его пальцам, которые (однажды Райтнеру довелось увидеть забаву силового робота) могут мять даже свинец как мягкую глину. Только при сильнейшем напряжении Гермесу удалось открошить уголок брусочка. Поднес крохи близко к глазам, долго их рассматривал, но они, по-видимому, не сказали ему ничего особенного — он откинул их в сторону и сказал помощнику:
