«Верую».
«Конечно, вы знаете, что там находится тело, и вы знаете, что все тела являются телом нашего Господа, – еще суше продолжил святой инквизитор. – Теперь я вас спрашиваю: находящееся на престоле в алтаре тело действительно ли является истинным телом нашего Господа, родившегося от пресвятой девы Марии, распятого, воскресшего и восшедшего на небеса?»
С тяжелым подозрением, с дрожью в голосе еретик затравленно огрызнулся:
«А вы-то веруете в это?»
Наконец он мой, – восторжествовал инквизитор, и тень улыбки снова скользнула по уголкам его тонких жестоких губ. Сейчас я позову палача. Сейчас еретик начнет признаваться. Сейчас он укажет точное местонахождение исчезнувшей шкатулки. Не может быть так, чтобы такая драгоценная вещь, по праву принадлежащая только великой святой Римской церкви, оказалась бы в руках какого-то жалкого мелкого грешника.
Подняв руку, он щелкнул пальцами.
13 июля 1993 года
Телеграфистка, сорок пять, сто шестьдесят два, беспорядочная тяга к спиртному. Где ты, мой кукушонок?
– Ау! – позвал Шурик.
Кукушонок не откликнулся.
Пива, подумал Шурик. Много пива! Немедленно!
А если пива нет, решил он, то хотя бы горячий душ – смыть пыль.
Ничего крепче пива Шурик позволить себе не мог. Слишком много дел, ему нужна была ясная голова. От жары ныло давно выбитое на тренировке плечо. Экстрасенс Серёжа, почти год работавший на контору Роальда, не успел довести лечение до конца, улетел в Москву – участвовал в каком-то глобальном эксперименте, затеянном сибирским академиком Казначеевым. Ничего страшного, объяснил экстрасенс Шурику, я взял с собой твою фотографию. Буду работать с ней, так удобнее. Единственная просьба к тебе – не пить. Вообще не пить, особенно крепкого.
Вода в душевой оказалась совсем ледяная.
Приведя себя в относительный порядок, Шурик накинул рубашку, натянул брюки и вышел на широкий балкон. По потрескавшимся деревянным перилам балкона густо расползлись карандашные надписи. Самая длинная привлекла внимание Шурика своей непритязательностью. «Вид из этого окошка удивит тебя немножко». Наверное, автор надписи искренне желал добра всем будущим жильцам гостиницы и даже дружески предупреждал незнакомцев о неких неожиданностях, могущих поразить неопытного человека.
Вечерело. Листва берез, вялая от жары, чуть подрагивала.
Подрагивала листва даже не от ветерка. Не ветерок это был, а так, некие, почти незаметные перемещения прогретых, будто в печке, воздушных масс. Глухая улочка, ответвляясь от главной, исчезала в плотном массиве берез и высокой китайской сирени. Но это был не парк, потому что из-за листвы, из-за плотных зарослей, утомленных июльской жарой, время от времени доносились волнующие запахи, оттуда же поднимался шашлычный сладкий дымок. А под самым балконом надувалось бело-голубое полотнище летнего кафе. Под полотнищем, как осы, гудели местные выпивохи.
