Финн подумал, что парень сейчас упадет. Он схватился за спинку кресла, повис на ней, сделал глубокий вдох и, похоже, взял себя в руки.
— Вам лучше уйти. — Он прошел мимо Финна и отпер балконную дверь. — Прошу прощения, мне нужно глотнуть свежего воздуха.
Мартин Урбан вышел на балкон. Финн смотрел, как он стоит там, сначала устремив взгляд на раскинувшийся внизу Лондон, а затем подняв его на безоблачное красноватое небо с тусклыми точками звезд. Через пару секунд он, похоже, немного пришел в себя и вернулся в комнату, но замер со странным страдальческим выражением лица, похожий на побитую собаку, перед большим кактусом с розовыми восковыми цветками, стоявшим на подоконнике. Не поворачиваясь к Финну, он произнес:
— Кажется, я просил вас уйти.
Финн не ответил на этот риторический вопрос.
— Я не хочу, чтобы деньги присылали. Это понятно? Я не хочу, чтобы курьеры знали.
— О чем знали, ради всего святого? — Мартин Урбан повернулся; голос у него был раздраженный. — Мне все это надоело. Я устал. У меня был тяжелый день. Если бы не обещание — а я не люблю нарушать данное слово, то я бы посоветовал вам забыть о деньгах. В общем, либо вы получаете чек, либо ничего.
— Ну-ну, — сказал Финн. — Теперь понятно.
— Вот именно. Полагаю, я оказываю большую услугу вам и вашей матери. — Он подошел к письменному столу не очень твердой походкой и стал рыться в выдвижном ящике в поисках чековой книжки.
— Разве я ничего для вас не сделал? — спросил Финн.
Мартин Урбан не оглянулся.
— Что именно? От вас одно беспокойство, черт бы вас побрал. Что именно вы для меня сделали?
Он принялся выписывать чек. Финн подошел, положил тяжелую ладонь ему на руки и отобрал авторучку. Мартин Урбан вскочил и закричал:
— Уберите свои руки!
Финн взял его за плечи и испытующе посмотрел в глаза. Квадратное раскрасневшееся одутловатое лицо выражало возмущение, гнев… и полную растерянность. Финн умел читать лица — а иногда и мысли.
— Вы ничего не знаете, — бесстрастно произнес он. — В газетах этого не было. Дело сделано. В прошлую субботу.
Мартин Урбан пытался высвободиться, и Финн его отпустил.
— Как вы смеете прикасаться ко мне! И о чем это вы, черт возьми?
Странная штука: теперь, когда это нужно было сказать самому, Финн точно так же не мог описать действие словами, как и его клиенты. Он оглянулся и откашлялся.
— В прошлую субботу, — хрипло повторил он. — Я сделал это с девушкой. Как вы хотели.
Мартин Урбан словно оцепенел.
— Что вы сказали?
