Вадим осторожно присел на край стула. Сердце отчего-то колотилось.
— Она не похожа на аутистку? — шепотом сказал Расин, когда медсестра вернулась. — Разве аутисты говорят во сне?
Медсестра недоверчиво подняла бровь. Приблизилась к пациентке; передав доктору шпатель с анатомическим пинцетом, грубо встряхнула девушку за плечо. Та не издала ни звука.
— Аккуратней! — Расин сурово зыркнул на медсестру, но та, не обратив внимания, сказала:
— Спит, как сурок.
Вадим внимательно исследовал участок некроза.
— Пока обработайте по краям спиртом. Наложите стерильную повязку, — сдержанно сказал он.
Взяв историю, Вадим пошел на пост делать запись. В ординаторскую или к заведующему идти не хотелось, однако надо было сообщить о своем наблюдении заведующему. Тут же пришла мысль, что проще будет потом перезвонить по телефону.
Сделав запись в истории пациентки, он покинул отделение.
В коридоре хирургического отделения его встретила та самая заплаканная женщина в лиловом парике. Не давая ей открыть рот, Расин коротко сказал:
— Идемте.
Он зашагал в свой кабинет. Женщина засеменила рядом.
— Ради бога, Вадим Борисович, простите!.. — торопливо заговорила она. — Я на Сырце редко бываю… Еле отыскала больницу… Понимаю… Не должна была говорить при других, что вы ам… Что вы освобождаете от тяготы…
Вадим достал ключи.
— Кто вам меня рекомендовал?
— Но… Я же… — женщина понизила голос. — Я не могу называть имен…
Расин открыл замок и толкнул дверь.
— Как хотите, — буркнул он.
— Хорошо-хорошо, доктор, — испуганно сказала женщина. — Но… ничего, если только одно имя? — Она напряглась и мучительно выдавила: — Пи-ли-кин.
— Что?! Этот… это он назвал меня ампутатором?
Женщина вдруг заискивающе улыбнулась, она осторожно и чуть кокетливо тронула локоть Вадима.
— Он назвал вас самым лучшим ампутатором, доктор.
Медицинская карта не содержала ничего, что могло бы представлять интерес для хирурга. ОРЗ, ОРВИ, хронический бронхит, астигматизм. Двенадцать лет назад произведена тонзилэктомия. В последние три года никаких обращений в поликлинику, никаких выписок.
— На что жалуемся? — Он взглянул на титульный лист. — Госпожа Гаерская?
Женщина сидела на краю кушетки. Указав на живот, она сказала:
— Здесь. Но… Вадим Борисович. Вы ведь сами лучше меня знаете.
Расин взял шпатель, заглянул в рот Гаерской, обследовал язык и зев. Слизистые нормальной окраски. Проверил склеры. Ощупал лимфоузлы на шее.
— Без особенностей. Разденьтесь до пояса.
Женщина засуетилась, снимая блузку.
