Мы все обрадовались этой новости, поскольку в Борбурате, где добывали жемчуг, в ее лучшие времена находился полный жизни порт. Это была маленькая деревушка, окруженная стеной, хотя и бедная, чье гостеприимство привлекало многочисленные суда, нуждающиеся в ремонте. По этой причине по порту всегда слонялось так много моряков. Находящаяся неподалеку река Сан-Эстебан позволяла пополнить запасы воды, местные игорные дома не просто славились по всем Карибам, но и слыли превосходным местом, чтобы обменяться новостями с Твердой Земли и встретиться со старыми знакомыми. Там имелся и бордель, хотя не пользовался той же славой, что и заведение моей матушки.
В первый день пребывания в Борбурате мы надрывались, отскабливая корпус корабля, с тех пор как начался первый отлив. Мои товарищи, по примеру Гуакоа и Хаюэйбо, ничуть не стесняясь помочились на руки (индейцы утверждали, что моча отлично заживляет раны, царапины и ожоги), а мне пришлось по-тихому удалиться, чтобы приложить к пальцам тряпку и унять боль.
Наконец, на закате, наскоро поужинав на пляже, мы уже больше не могли продолжать и направились на площадь, где столько раз посещали рынок, прежде чем превратились в контрабандистов. Многие прохожие приветствовали отца, а многие, наоборот, старались, чтобы два альгвасила, гордо прогуливающиеся вверх-вниз по узким переулкам Борбураты, не увидели их в компании моего отца. Альгвасилы следили за пьяными моряками, уличными музыкантами, попрошайками, бродячими торговцами и задирами со шпагами, которые тут крутились.
Вскоре мы разделились, все нашли себе место по вкусу. Отец по привычке направился в самую оживленную таверну, а меня, следующую за ним по пятам, вдруг остановил окрик Родриго:
— Братец Мартин! — позвал он, прибавив еще что-то неразборчиво. — Братишка! Хочешь зайти в игорный притон?
Отец, услышав, посмотрел на меня и покачал головой.
— Отец, сделай милость! — попросила я, загоревшись идеей посещения настоящего игорного дома. — Даю слово, что не потеряю благоразумия. Я лишь хочу посмотреть, клянусь.
— Как можно потерять то, чего не имеешь, голубчик? — ответил он, смягчившись.
— Честно, отец, я правда лишь хочу взглянуть! — пылко взмолилась я и поклялась, что буду вести себя хорошо и осторожно, призвав в свидетели Родриго, который дал слово за мной присмотреть, так что с моей головы и волос не упадет. Мы оба так настаивали, что отец наконец сдался и дал мне разрешение.
— Но никаких игр, Родриго, — велел он, повернулся и пошел прочь.
