Но к концу года Дадли все же отправился в Нидерланды во главе английской армии. Его приветствовали как преемника принца Оранского. Вскоре он, не посоветовавшись с Елизаветой, принял судьбоносное решение занять пост губернатора Нидерландов. В письме к нему Елизавета почти не скрывала гнева: «Сколь бессовестно вы воспользовались нашим доверием!.. Мы и представить себе не могли (хотя нам следовало помнить по опыту), что человек возвышенный и чрезмерно обласканный нами, превыше всех остальных наших подданных, столь неподобающим образом нарушит наш приказ в деле, чувствительно затрагивающем нашу честь… Посему приказываем, чтобы вы, без всяких отговорок и отлагательств, исполняли то, что велит вам податель сего письма от нашего имени. Не противьтесь, ибо сопротивление послужит к вашей погибели».
Хотя многие советники королевы поддерживали позицию Дадли, считая, что необходимо продемонстрировать силу в Нидерландах, Елизавета и слушать ничего не желала. Сесил неоднократно повторял, что ее отношение «и опасно и нелепо».[917]
В Нидерланды послали Томаса Хениджа, когда-то соперничавшего с Дадли за внимание королевы. Хениджу поручили передать графу, чтобы он немедленно отказался от назначения. Хенидж согласился не сразу, и Елизавета укорила его: «Боже! Что ждет того, кому разум отказывает в величайшей нужде? Делайте, что вам приказано, а свои соображения оставьте для собственных дел… Убеждена в вашей верности долгу, но я резко против такого детского поступка». Хениджу велели передать Дадли, чтобы тот подал в отставку. После того как Генеральные штаты выразили протест, Елизавету убедили оставить графа на его посту. Позже она нехотя согласилась, что «у него не было иных намерений, кроме службы нам… и не было иного выхода; он обязан был принять титул и сохранить тем самым власть».[918]
Несомненно, гнев Елизаветы, узнавшей о поступке Дадли, подпитывали сплетни о его жене. Якобы Леттис намерена присоединиться к мужу «с такой свитой из статс-дам и фрейлин и такими богатыми каретами, носилками и седлами, каких нет и у ее величества, и что там она устроит двор, значительно превосходящий двор ее величества здесь». Елизавета пришла в ярость: она «не потерпит других дворов в своем подчинении, кроме собственного».[919] На самом деле Леттис, скорее всего, не питала подобных намерений и «была сильно огорчена, узнав… о бурном негодовании при дворе».[920]
Глава 39
«Дело будет сделано»
Летом 1585 г. Джон Сэвидж, английский католик, вынужденный бежать в Реймс и ставший там наемником, задумал убить Елизавету. За его планами снова стоял Томас Морган, доверенное лицо Марии Стюарт в Париже. Еще в Англии Сэвидж познакомился с Гилбертом Гиффордом, молодым человеком из семьи стаффордширских католиков, который служил курьером – он передавал письма Марии Гийому де л’Обепину, барону де Шатонефу, новому французскому послу в Лондоне. Ни Морган, ни Мария, ни остальные католики не знали, что Гиффорд был двойным агентом, работавшим на Уолсингема. Он отступился от католицизма, но, будучи хорошо известен ссыльным католикам, внедрился в круг заговорщиков. Они ему доверяли.
