На судебном процессе Парри держался уверенно и говорил убедительно. Сесил понимал: правительству придется приложить определенные усилия для того, чтобы составить отчет о произошедшем в нужных тонах и сообщить о том, что они называли «правдой» об измене доктора Парри. В официальном отчете Парри не пощадили: его называли «злым и жалким негодяем», приводили доказательства глубины и ужаса его предполагаемой измены.[881] Какой бы ни была истинная цель Парри, его козни питали и так растущее недовольство протестантов. После его казни в стране распространяли текст особой проповеди, «Порядок благодарственной молитвы за сохранение жизни и благополучия ее величества»: «Божественное провидение многажды являло свое могущество и чудесным образом берегло и хранило ее от жестоких и предательских козней ее кровожадных врагов и смертельных врагов Евангелия, которые с варварской жестокостью пытались погасить свет истины, пролив невинную кровь ее величества. Никогда еще милосердие Твое не проявлялось так явственно, как в те несколько дней, когда изменник… давно вынашивавший злую и дьявольскую цель… часто имел случай и возможность учинить насилие над ее королевским величеством и убить ее. Однако бдительное око Твоего благословенного Провидения либо препятствовало ему внезапным расстройством его предприятия или, величием ее особы и царственного поведения, застигало его врасплох, не дав ему исполнить его кровожадный замысел…»[882]
Священникам также велели зачитывать с кафедр признание Парри, в котором утверждалось, что папа римский наделил его полномочиями убить королеву и заранее даровал отпущение грехов за убийство. Заговор Парри, по версии официальной пропаганды, доказывал, что католические власти охотно поддерживают убийство Елизаветы как средство обеспечить возвращение Англии к католицизму.[883]
Учитывая обстановку и боясь за свою жизнь, Елизавета решила тем летом не уезжать далеко от Лондона; она избегала долгих переездов и дольше жила в своих королевских резиденциях или совершала краткие визиты в соседние графства. В июне 1585 г. сэр Томас Паллисон, лорд-мэр Лондона, был так обеспокоен многочисленными угрозами жизни королевы, что в письме Уолсингему он предложил охранять королеву лично, когда та будет переезжать в Гринвич. Как он заметил, «учитывая нынешние опасные времена, неутихающую злобу и вредные намерения папистов», он логичен и благоразумен в своих заботах о благополучии королевы.
