Опасность таилась повсюду, как внутри страны, так и за границей. Усилили охрану портов, удвоили охрану королевы, привели в состояние боевой готовности народное ополчение. После того как Сесил снова получил предупреждения о том, что королеве «следует с осторожностью принимать пищу и напитки, ибо некоторые говорят, что ей не суждено править долго», во внутренних покоях королевы ввели дополнительные меры безопасности.[611] От подозрений не был свободен никто. Страх был так велик, что репрессии коснулись даже одной из самых близких к Елизавете дам.
* * *
В 1572 г. леди Фрэнсис Кобэм, заведовавшая королевской гардеробной, женщина, к которой Елизавета все чаще обращалась за советом, потеряла место на службе королевы после того, как ее муж временно впал в немилость из-за заговора Ридольфи. Будучи лордом-губернатором Пяти портов и комендантом замка Дувр, Уильям Кобэм отвечал за сбор разведданных, слежку и досмотр подозрительного дипломатического багажа, прибывающего с континента. Однако в апреле 1571 г., когда в его руки попали письма от Ридольфи, Кобэм ничего не предпринял. По его словам, «его неблагодарный брат Томас» умолял его не показывать письма Тайному совету, «сказав, что в противном случае падет герцог Норфолк и он сам».[612] Кобэма поместили под домашний арест за халатность, а его жена лишилась места во внутренних покоях королевы.
Судя по тому, что лорд Кобэм провел под арестом всего семь месяцев, а затем королева его простила, он, возможно, действовал с одобрения своего друга Сесила, который желал, чтобы корреспонденция из Европы достигла адресата и заговор Ридольфи был разоблачен. Как бы там ни было, леди Кобэм недолго пробыла в опале. Летом 1574 г. она вернулась во внутренние покои, и ей даже вернули жалованье за пропущенные месяцы. Как 9 июня сообщал Дадли, «миле[ди] Кобэм, слава богу, снова пользуется очень большой милостью и любовью, и я думаю, вскоре окажется на прежнем месте, как недавно пообещала ее величество».[613]
В конце марта 1572 г. Елизавета, которая тогда находилась в Ричмонде, жаловалась на недолгие, но сильные боли в желудке. Некоторые считали, что королева заболела после того, как ей пришлось подписать смертный приговор герцогу Норфолку, однако, скорее всего, боли возникли из-за пищевого отравления или неудачной попытки отравить ее. Фенелон в своей депеше в Париж описал «сильные крутящие боли (torcion)» в желудке королевы, «как говорят, из-за того, что она поела рыбы», и «тяжелую, мучительную боль (douleur), от которой она страдает». Три тревожных дня и ночи Дадли, Сесил и фрейлины Елизаветы дежурили у ее постели.
