Черт-те что, или Праздник первого зуба | страница 7

— Чем ты тут занят, человеческая душонка?

— Ничем, — быстро ответил Бамбуль.

Стоит братцу разнюхать, что у него болит шея, как он тут же вцепится в неё и начнёт крутить, гнуть, тянуть и ломать, пока все косточки не разойдутся или не сдвинутся, так что шея будет хрумкать и болеть ещё несколько недель. Такое уже бывало, и повторять это испытание Бамбуля не тянуло. Тем более, он надеялся, что братец сейчас же пойдёт дальше по своим делам и в худшем случае прихватит корешки одуванчиков. Эх, будь у него подушка! Мягкая, рыхлая, как разваренный желудок ящерицы. Лёг бы он тогда на свою подушечку, повернулся на бок и заснул. Но чего нет, того нет.

А ещё наимудрейший Ибн-Кошмарыч рассказывал на последнем подземном шабаше, что люди доверяют подушкам все свои тайны, что они орошают их слезами и зарываются в них лицом. Чертей, почти всех, трясло от отвращения, они недоверчиво кривили губы и отплёвывались. Один только Бамбуль принял слова Ибн-Кошмарыча на веру. В том, что подушка может быть самым верным, неразлучным другом, его не надо было убеждать.

Слова Ибн-Кошмарыча засели у него в печёнках, и с тех пор Бамбуль не мог думать ни о чём, кроме подушки. Он знал, что, будь у него такая нежная, такая добрая опора для головы, жизнь его сразу бы наладилась. Тогда б он меньше расстраивался из-за зубов, из-за того, что он, похоже, подменыш и что нету него друзей. И он не был бы так чертовски одинок. Он мог бы всё рассказать подушке, пожаловаться ей и поплакаться, и она бы всё поняла. Потому что подушки так устроены.

Чего Бамбулю в жизни не хватает, так это подушки. А ещё — чтобы зашатался наконец хоть один молочный зуб. Сколько он ни дёргал перед сном все зубы по очереди, всё без толку — ни один не шелохнулся.

А лежать головой на камне, между прочим, больно. Бамбуль крутился-крутился, ворочался-ворочался и треснулся со всей силы головой о стену. От этого удара в квартирах людей на земле зазвенели люстры и стаканы, а птичьи стаи вспорхнули с деревьев и полетели искать прибежище поспокойнее. Люди приняли этот толчок за небольшое землетрясение. Думаю, они переглянулись удивлённо и прильнули к окнам — узнать, что стряслось. Довольно скоро всё стихло, но в нору к Бамбулю уже ворвался папа Бабадур. Суетливо шлёпая по земле хвостом, отчего во все стороны полетела пыль, он нервно заголосил:

— Три ведра вонючей сажи! Тысяча людей! Чем ты тут занимаешься? Хочешь, чтоб всё это рухнуло нам на голову?