Черт-те что, или Праздник первого зуба | страница 4

Хотя по части забав с малышнёй Бамбулю далеко до старшего брата. Бавван был уже подросток, отличался завидными размерами и больше всего любил коротать время поблизости от огнедыров, вдыхая густой, чёрный, полный сажи дым. Домой он приходил ближе к полуночи, пропахший гарью, с подпалинами на руках и загривке и первым делом принимался мучить новородков. Они смешно тявкали на него и откатывались к дальней стенке ящика. Минут через пять поднимался страшный крик и плач, иной раз такой оглушительный, что люди на земле от страха прибавляли шагу, им чудилось, что где-то воют волки.

— Ну ты и зловреда, спасу от тебя нет! — гордо и радостно хвалила Баввана мамаша Бажаба и даже награждала тумаком по макушке.

Потом она отправлялась по своим делам: помучить кого-нибудь, пощипать, постращать. Бавван раздувался от гордости вдвое против прежнего, вставал посреди норы и крутил хвостом разные финты, а Бамбуль, наоборот, делался словно бы вчетверо меньше, забирался в дальний угол и горько вздыхал. Его мамаша вообще не замечала. Он был для неё недостаточно плохим, как ни старался. Чего только он не перепробовал! И пукал за столом, и рыгал, и сыпал обкусанные когти в еду, и сморкался бабушке в волосы. Но нет — для мамы Бажабы всё это не тянуло на настоящее плохое поведение, потому что сама она была ужас что такое. Даже описать нельзя — бумага не выдержит. Папа Бабадур, знатный бес и не робкого десятка, тихо забивался в угол, когда появлялась мамаша Бажаба.

Постепенно подземье просыпалось, наполняясь звуками. Сперва тихими: один кашлянул, другой хрюкнул. Потом погромче: вокруг стали шипеть, сморкаться, пукать. Потом обычными утренними: двоебрюхи целыми выводками ползли по своим делам; медноедки принялись понемногу копать землю; зашумели визгли; вухезвоны со скрежетом потирали лапки. Просыпаясь, с хрустом потягивались злыдни.

Проснулась и мама Бажаба. Бамбуль услышал, как она встала с лежанки. Подошва горы при этом просела и крякнула, а освободившаяся от ноши лежанка приподнялась с характерным утренним щелчком. Бамбуль отступил в сторону, чтобы не столкнуться с мамой лицом к лицу. Только что проснувшуюся Бажабу опасались даже домашние. А тут она ещё неловко ударилась головой о каменный выступ. Гора задрожала. Мамаша хрюкнула, гукнула и высморкалась — с потолка посыпалась земля, а люди наверху схватились за зонтики: им послышался гром.

Когда мама проходила мимо, Бамбуль юркнул обратно на лежанку и притворился спящим. Проснулся и папа Бабадур, и они с мамой по-семейному переругивались у огня.