Встречали.
Вот уже ориентир Школа. Разрушенное, двухэтижное здание. Дома?
Дома.
Вон он дом, километров десять осталось. Уже стемнело — зима.
Башня танка — ещё ориентир. Башня разорванного на куски танка.
Почти приехали.
Опять.
Опять.
Да они ох…ли!
О, батальон уже виден.
Приехали.
Фу.
Перевернулся. В койке. Ночь. Темно. Проснулся — всё тихо. Тихое звездное небо в окне. Модуль спит. Инфекция спит. Спит Кабул.
Зима. Зима прошла.
Скоро обратно — в батальон.
Сколько еще?
Эпизод двадцать девятый: Я не врал
Дубин, и один спецназовец из Джелалабада, возвращались после тифа из Инфекции в свои части. Спецназовец, соответственно, в Джелалабад, Дубин в Гардез и, потом в свой Баракибарак, провинция Логар, с колонной. Добираться обоим предстояло на вертушках, поэтому шли на сборный пункт кабульского аэродрома. Там расстояние от Инфекции было невелико — километров 7–8, правда, когда Дубина с тифом привезли туда, и отправили пешком в ту же Инфекцию, он в неё дошел, но как не умер, удивлялся потом долго.
Медсестру по кличке БТР он тогда долго убеждал, уже лёжа в постели в модуле, что умирает, пока она, гадина, не дала димедрол, и он не упал в забвении на сутки. Медсестра оказалась хорошим человеком, потом, но тогда он думал, что ангел смерти может выглядеть и так. Грузно.
Дошли до сберпункта на аэродроме, а у Дубина всю дорогу вызывала странное ощущение форма спецназовца: полуботинки, штаны — х/б и парадная рубашка с короткими рукавами, ну, и панама, соответственно. Не по Уставу, понимаешь. Но Дубину-то этот Устав по-х… Так подумалось: хорошая форма для жары.
Зарегистрировались на свои вертолеты, в ожидании разложили еду.
Но тут из марева жары на сберпункт входит группа высших офицеров — полковников и полуполковников. Человек тридцать.
Инспекция… мать.
Главный полковник этой стаи видит приятеля Дубина, звали его Лёхой — в парадной рубашке с обрезанными рукавами, и бросается на него аки лев! Срывает с него рубашку и в исступлении рвет об колючую проволоку, окружающую сберпункт. И кричит: «Гауптвахта! Это что! Кто позволил!» И прочее, нецензурно больше.
Леха, заикаясь, пытается объяснять:
— Я из батальона спецназа в Джелалабаде, это самое жаркое место в Афгане, поэтому наш комбат разрешил такую форму для нас и утвердил это в Штабе Армии. Попал в таком виде в Кабул прямо с боевых, по болезни…
— Молчать! Расстреляю!!!
И прочее: «Я Начвещь Армии! Какой, на…, комбат, на…! Это Советская Армия. Или что!!!»
Леха: «Товарищ полковник! Так что мне делать? Без одежды».
