— Там, вроде бы духи, уходят от дороги.
— Уходят, и х… с ними, — ответил тот флегматично.
Не успевший начаться разговор прервал Хрунов, торопивший всех двигаться. По рации поступила команда выдвигаться к бронегруппе, и надо было успеть заглянуть хотя бы в несколько домов в поисках бакшишей. Когда всё оканчивалось миром, и командовавший офицер не запрещал (а сейчас офицер и вовсе не командовал группой), солдаты старались что-нибудь прихватить с собой из зелёнки. Чаще всего это была еда, но случалось найти и более интересные вещи. Сбор роты был назначен километрах в полутора ниже. По дороге попались три дувала без жителей. В одном их них ждала удача — в углу лежал целый стог сушёной конопли. Лейтенант забрался на стену и, стоя во весь рост, с интересом осматривал окружающий ландшафт. Турист, да и только! Правда и мишень знатная. Но солдатам было не до него. Все торопливо набивали свои РД травой. Управились быстро, и вскоре, без приключений вышли к машинам.
Другие группы уже были на месте. Мимо прошли БТРы седьмой роты, чей участок был ближе к Мухамед-Ага, после чего расселись по БМДшкам и отправились в расположение батальона.
По логике война на сегодня окончилась, и все расслабились. Духов интересуют грузовики с продовольствием и цистерны с горючим, которые уже прошли, а не вооруженное сопровождение. Но правила действуют не всегда. Как раз в том месте, и с той стороны, где работали Хрунов и его люди по колонне восьмой роты открыли огонь из стрелкового оружия. Машина, на броне которой сидели Дубин, Матвеев и еще шесть человек остановилась метрах в двадцати от зоны обстрела. Дубин сидел сзади, справа; ближе к десантному люку был Матвеев. По команде «К МАШИНЕ» солдаты вскочили и стали прыгать вниз, скатываясь в придорожный арык. Дубин сделал шаг, за ним поднялся Матвеев. И тут, первого какая-то сила толкнула в спину. Он потерял слух, и время…, время почти остановилось.
Дубин падал.
Он отчетливо видел, что асфальт приближается.
Медленно.
Очень медленно.
Мимо проплыла оторванная рука — свои были на месте — правая, онемевшая, всё еще держала автомат. В тишине всё казалось нереальным — так можно подумать, если бы он мог думать. Но думал не он, точнее он, но, будучи вовне: вот падает мое тело. Рядом летят части чьего-то чужого. Это разорвало Матвеева. День ослепительно солнечный. Абсолютная тишина и спокойствие. Асфальт приближается. Но еще далеко. Потом ближе. Ближе. Только асфальт и на нем тень. Тень растет. Тень на асфальте растет. Только тень и больше ничего…
