— Я не знаю, да и мне это надо?
— Тебе отвалим 20 000 афгани, на дембель обеспечим.
— Какой дембель? До него еще… Куда я всё это дену. Здесь и сейчас? — НАХРЕНА МНЕ ЭТИ ДЕНЬГИ!
— Деньги, завсегда пригодятся, дорогой.
«Вот это, бред», — подумал Дубин, — «Куда мне здесь эти убогие деньги? Разве на героин? Так он мне и не нужен. Разве на дембель? Так он через год, если не позже. Деньги ничего не значат. Афгани? Вообще не деньги, не понимаю. Плавки, сигареты, гашиш и косметический набор для бабы какой, нету такой у меня. Из караванов всё. Которые сжигаем».
— Не, товарищ прапорщик, не знаю.
— Да ты подумай, — прапор покрылся пятнами на лице, и явно хотел стукнуть этого придурка по кумполу, — 20 000 афгани — это почти 200 долларов!
Дубин вспомнил Инглика: 1 $=3 р. 200 $ = 600 р. Почти.
Позднее Инглик, чемпион Европы по биатлону и единственный знакомый валютчик — тогда, расстрелял турков в Берлине, восемь, сел в немецкую тюрьму, где и был убит.
Позднее. Уже в девяностых. Воспоминание из будущего.
— Товарищ прапорщик, я не знаю. Обращайтесь позже, и не ко мне. Я не знаю.
— Короче, договорились. Ты, главное не ссы. Всем надо жить. Вот этот полезет, — он указал на стоящего поодаль солдата.
Прапор из хозвзвода развернулся и пошёл к себе. Уверенный в себе, он себе уже всё решил.
Только что кончился развод на караул, Дубин и Ташик Рамшанов были назначены на ночной пост охраны склада с продовольствием (два срока по четыре часа на каждого). Прапор выбрал Дубина. Ташик и чурка узбекская, да и дембель уже. Не стал связываться.
В четыре часа ночи в караулку влетел Рамшанов. Без автомата. Он трясся, весь в слезах, как девица и не смог говорить по-русски.
— Там, там, — он тыкал пальцем в сторону поста, — там!!!!!
— Что там?! — начальником караула был ротный, старший лейтенант Контио, — Что ты лепечешь, Ташик?!
— Там, там, — я думал, душман — он чёрный!
— Так, Хрунов, убери его. Караул в ружье.
Зам. начальника караула Хрунов схватил Рамшанова за шкирку, и потащил в спальное помещение: «Караул! В ружье!»
Дубин поднял голову с топчана и увидел Ташика, который повалился у него в ногах в спазмах от слез. Сон слетел, он не хотел верить, неужели?! Вот придурок этот прапор!
Возле склада валялась приставная лестница, и лежало тело расстрелянного солдатика. Ташик постарался, очередь разрубила тело. Почти в упор.
Прапор не знал, что Рамшанов решил стоять вторым, и попросил Дубина об обмене.
Надо было доложить. Не доложил.
