Однажды в воскресенье Кейпор сказал Эшендену, что они с женой собираются на прогулку в горы, и пригласил составить им компанию; перекусить можно будет в каком-нибудь придорожном ресторанчике. Эшенден рассудил, что трех недель в Люцерне было достаточно, чтобы поправить здоровье, и что он ничем не рискует. Вышли рано. Миссис Кейпор с деловитым видом вышагивала в своих горных ботинках, тирольской шляпе и с альпенштоком в руке. Кейпор в гетрах и гольфах выглядел истым британцем. Все это было достаточно забавно, и Эшенден собирался потешиться вволю; однако не приходилось забывать об осторожности: не исключено, что Кейпорам удалось разузнать, кто он такой, так что нужно быть настороже. Чуть-чуть зазеваешься у пропасти - и пиши пропало, - миссис Кейпор ничего не стоит подтолкнуть его, а с этим балагуром Кейпором шутки плохи. Но внешне ничто не омрачало чудесное настроение Эшендена в это изумительное утро. Воздух был напоен ароматом. Кейпор тарахтел без умолку. Он без конца шутил и рассказывал смешные анекдоты. Пот градом катился по его толстой краснощекой физиономии, и сам он подшучивал над своей полнотой. Эшендена удивило, что он действительно оказался большим знатоком альпийской флоры. Заметив в одном месте на склоне какой-то цветок, он свернул с тропинки, бережно сорвал его и принес жене.
- Какая прелесть! - воскликнул он, любуясь цветком, и его бегающие зеленовато-серые глазки стали наивно-доверчивыми, как у ребенка. - Прямо как в стихах у Уолтера Лэндора1.
- Ботаника - самое большое увлечение моего мужа, - сказала миссис Кейпор. - Он до того обожает цветы, что иногда доходит до смешного. Случалось, у нас не хватало денег, чтобы расплатиться с мясником, а он шел и на последние гроши покупал мне букетик роз.
- Qit fleurit samaison, fleurit son coeur2, - отозвался Грантли Кейпор.
Эшенден еще раньше приметил, как после прогулки Кейпор несколько раз с медвежьей грацией преподносил миссис Фицджеральд букетики альпийских цветов. Это выглядело довольно мило; и сейчас он мог по достоинству оценить этот жест. Цветы были подлинной страстью Кейпора, и, когда он дарил цветы старой ирландке, он словно вкладывал в них частичку своей души. Видимо, у него и в самом деле было чувствительное сердце. Эшенден всегда считал ботанику скучной наукой, однако Кейпор, пока они взбирались в гору, говорил о ней так живо и интересно, что сумел его увлечь. Судя по всему, он занимался ею всерьез.
