Фицгилберт сжал кулаки, угрюмо посмотрел на стол перед собой.
– Конечно, мы сделаем всё возможное для семьи Биссет. Клара решила выделить миссис Биссет содержание из своего капитала, я обеспечу образование старшему мальчику. Думаю, мы не станем вовлекать в это дело Патрика. Ему и так непросто. С таким строгим отцом он вырос довольно инфантильным юношей, хотя он – хороший человек. Я верю в это.
Руперт Фицгилберт немного помолчал и поднялся.
– Я искренне благодарю вас, инспектор Суон. И вас, мисс Ива. Надеюсь, вы не откажете нам в любезности как-нибудь заехать на чай? Признаться, после вашего визита дорогой Кларе стало гораздо лучше, и мне будет спокойнее, если время от времени она сможет наслаждаться вашим благотворным обществом.
– Непременно заеду, – с теплотой откликнулась Ива.
– Благодарю вас, мисс Ива. Вы исключительно любезны. И вас, инспектор, ещё раз.
Фицгилберт вышел неуверенной походкой.
* * *
Четверги у Бёрлингтонов были уже чем-то вроде наимоднейшей лондонской достопримечательности. Прошлый сезон приёмов закончился убийством мадмуазель Зулейки – дамы, о которой в высшем обществе было принято говорить при её жизни со снобистским пренебрежением, если вообще было принято говорить; теперь же, после смерти, она стала настоящей знаменитостью. Нынешний сезон начался со скандального убийства барона Фицгилберта – прямо во время сеанса! Получить приглашение к Бёрлингтонам стало редкой удачей; Хэмпстедский клуб, председателем которого был граф, был осаждаем самыми почтенными соискателями членства, рекомендация к Бёрлингтонам считалась лучшим одолжением.
В холодный ноябрьский вечер в особняке Бёрлингтонов собралась избранная публика: из нетитулованных особ присутствовали лишь мистер Флитгейл, старший инспектор Суон и мисс Ива, которая, впрочем, обладала уникальным титулом самого мощного медиума и самой компетентной ясновидящей Лондона. Правда в тот вечер она старалась держаться в тени: до приезда князя Урусова она почти не появлялась в салоне и прогуливалась по зимнему саду с графиней Бёрлингтон. Её шаль с павлиньими глазами из стекляруса тускло мерцала в зелени лондонского тропического оазиса, узкое тонкое перо на тюрбане то покачивалось, то наклонялось в такт неспешного разговора.
Болингброки, леди Каринс, ещё одна титулованная пара, только что прибывшая с модного курорта Биарриц, приятно проводили время в салоне. Мелисанда (уже сменившая фамилию фон Мюкк на девичий псевдоним Китон) не сочла возможным появиться в обществе после всех драматических событий своей семейной жизни. Берлинские гастроли она не отменила, но её делами теперь занимался какой-то вёрткий итальянец, появившийся в Лондоне буквально через пару дней после высылки фон Мюкка, и явление этого итальянца по привычке было одной из самых обсуждаемых светских новостей.
