– Да, сэр, чем-то ещё занимался, только я об этом ничего не знаю.
– А где теперь вещи вашего покойного мужа? Я имею в виду – книги, бумаги, какие-нибудь чертежи?
– Почти всё было у него в комнатке над гаражом, всё там и осталось. Зачем мне это, я ничего не понимаю в механике. Все бумаги остались у господина Фицгилберта.
– А вы не знаете, над чем трудился ваш муж? Ну, может быть, он был изобретателем, придумывал что-то, какие-то новые машины? – настаивал Суон.
– Нет, ничего он не изобретал, – с удивлением ответила вдова, отрываясь от работы, – просто делал какую-то работу для хозяина, вот и всё.
– Значит, он выполнял какие-то задания барона?
– Да, сэр! Иногда всю ночь работал. Не дома, конечно. Иногда его превосходительство приезжал из Лондона довольно поздно, и Тома вызывали в гараж. А одевался он не так, чтобы работать в гараже, а как если бы шёл в свой кабинет – чисто одевался. А возвращался только утром. Смотрю – Том возвращается, а через минутку и барон по дороге в Лондон, на службу. Том много работал, очень. Но и платили ему неплохо, мы не нуждались.
– Вы не знаете, что случилось между вашим мужем и Фицгилбертом накануне покушения? Я помню, вы говорили, что муж был чем-то сильно раздосадован, что тогда произошло?
– Ах, это!.. Было такое. Судья всё спрашивал – не было ли ссор у Тома с господином бароном. Была одна ссора. Где-то за неделю до того случая.
– И из-за чего же они поссорились?
– Да из-за каких-то чертежей. Нехорошо как-то вышло: я утром вышла в сад, нарвать цветов, тогда как раз только-только появились нарциссы, смотрю – барон едет в город. Так, как обычно. Только он вдруг подъехал к нашему дому, остановился и вышел из машины. Том был в доме, и господин барон в дом вошёл. Окна были раскрыты, но я, сэр, половины не слышала, о чём они говорили. Но барон был чем-то очень недоволен, даже голос повышал. «Где, – говорит, – чертежи, Том!?» Ну, потом вроде как ещё о чём-то поговорили, и барон уехал. Том весь день был очень, очень злой. Вообще-то, он никогда про барона худого слова не говорил. Ну, тут буркнул что-то, вроде как «старый осёл», вы уж простите меня, инспектор. Он вообще обидчивый был, горячий. Все беды от этого. И на одном месте не мог долго усидеть. Он перед самыми этими событиями говорил мне: «Скоро у нас будет много денег, и мы уедем отсюда». Ну, конечно, барон хорошо платил, но чтобы «много денег»…
Я и подумала, что Том что-то не то сделал с бумагами барона, его превосходительство его обвинил в краже, а Том задумал ему отомстить. Я-то надеялась, что на суде муж расскажет про эти бумаги, будь они неладны, всё как-нибудь разъяснится, а он – ни слова, и барон ничего не сказал про них. Ну, я подумала, что, в конце концов, это было не так важно… хотя… мне тогда казалось, что ссора была именно из-за чертежей. Я просила Тома рассказать об этом на суде, но он запретил мне об этом говорить. Сказал, что будет только хуже.
