Жалость? Была, но так… вялая[74]. Владимир прекрасно понимал, что балканские мусульмане — это не давным-давно ассимилировавшиеся мусульмане российские. В России они уже давно встроились в русское общество, став там своими — Юсуповы, Черкасские, Кутузовы и многие, многие другие… Все они давно стали своими — независимо от вероисповедания.
Здесь же ситуация совершенно обратная — балканские мусульмане встроились в турецкое общество. Родственники-чиновники, родственники-янычары, родственники-землевладельцы — чьи земли не так давно принадлежали христианам, родственники-башибузуки — занимающиеся разбойным "промыслом" в христианских землях… В любом случае "чистить" пришлось бы очень жёстко, выселяя как минимум половину мусульманского населения как потенциально опасных.
Если бы экспансия Империи на Балканы была "ползучей", возможно, местные мусульмане сумели бы перестроиться и более-менее бескровно влиться в Империю. Но… ясно, что захват Балкан предстоит если не ему самому, то Богуславу.
В этой Ветви Истории Турции противостоят сразу две Империи — Римская и Русская. Противостоят дружно, причём Россия не особо лезет в европейские свары, сосредоточившись на южном направлении. И ведь есть результаты — да какие!
Так что у живущих на Балканах мусульман выбор будет предельно прост: принять христианство или покинуть пределы Европы. И… пожалуй, большинство спокойно поменяет веру, ибо этому самому большинству важней личное благополучие и ощущение огромной Империи, стоящей у тебя за спиной. А вера… В конце-концов, все мы Люди Книги[75]…
Позвонил в колокольчик и в дверях возник Тимоня, вытирающий с усов что-то жирное.
— Вели, пусть Яромира вызовут.
Денщик кивнул и исчез. Через полчаса в кабинет вошёл Яромир — один из первых бастардов Владимира.
Внебрачный сын показал себя блестящим, но несколько кабинетным интеллектуалом, склонным не просто к аналитической работе, а к несколько отвлечённым философским рассуждениям. Поэтому, хорошенько подумав, Рюген приставил его в своё время к зарождающейся системе славянских тайных обществ.
Орденов всякого толка было в Европе предостаточно, так что скопировать структуру и подогнать её под свои нужды было нетрудно. Тем более, что попаданец помнил много из того, что в двадцать первом веке было банальщиной, а здесь — откровениями едва ли не уровня десяти заповедей. Помнил не так чтобы очень — обрывочно и неточно, но эти обрывки удалось свести в нечто целое — и получилось достаточно интересно.
