— Ну, тогда решено, — сказал Бальсан. — Она уходит к тебе.
— Не ко мне, — поправил его Бой. — Она уходит со мной. Тут есть разница.
Не успел Бальсан что-то сказать, как вступила я:
— Он хочет помочь мне открыть ателье. И тогда мне больше никогда не понадобится ничья поддержка.
Бальсан закатил глаза к небу, потом осушил бокал:
— Опять это ателье! Боже мой, да она упряма как ослица! — Он встал и пошел через всю библиотеку к столику, где стоял графин из граненого стекла. Налив еще порцию коньяка, он обратился к Бою: — Она разорит тебя, если ты станешь потакать этой дурацкой фантазии. Останешься без единого сантима.
— А что, я готов, — ответил Бой. — Ты небось думаешь, у нее это все несерьезно, но я так не считаю. Я дам ей в долг, и она вернет с процентами, когда сможет.
— Неужели? Ну-ну… — Бальсан снова осушил бокал. И хотя говорил он твердо, я видела, как он дрожит, и мне стало его жалко. Было больно смотреть на эту закрытую, словно устрица в раковине, душу, которую я когда-то считала открытой всему миру, было больно видеть человека, цепляющегося за привычный мирок, который блекнет и исчезает. — В долг, говоришь, с процентами, значит. — Он явно насмехался. — Очень щедро, особенно если учесть, что тебе придется ждать не один год, если она вообще когда-нибудь вернет.
— Посмотрим, — сказал Бой и махнул мне рукой. — Пойдем, Коко.
— Я не возьму ничего, что мне не принадлежит, — сказала я Бальсану. — Даю слово.
— Тогда уходи только в том, что на тебе, ничего больше тебе здесь не принадлежит.
— Вот поэтому я и должна уйти отсюда.
Я подошла к Бою с таким гордым видом, на какой только была способна.
Уже у двери я оглянулась, хотя и не знала, что надеялась увидеть. Бальсан хлебал свой коньяк, глядя куда-то в пространство. Я ухожу от него с одним лишь чемоданом, набитым моими шляпками и кое-какой одеждой, которую сшила сама. Он спас меня, он защищал меня, но в ту минуту я почти не сожалела о том, что делаю ему больно. Этот дом, который почти четыре года был и моим домом, казался мне теперь бездушным нагромождением камней, и, как только я отсюда уеду, он сразу забудет обо мне.
Я снова повернулась к Бою и тут услышала, как Бальсан тяжело вздохнул:
— Я приоткрыл дверцу клетки, а ты, мой вороватый друг, решил отпустить ее на волю. Но будь осторожен. Как волка ни корми, он все в лес смотрит.
Бой ничего не ответил, только крепко взял меня за руку, и мы пошли прочь.
