— А служить в армию я пошел из-за дядюшки, — рассказывал Бальсан, когда мы не торопясь попивали кофе. — Дядя сказал, что разведение лошадей — это хобби, а не занятие, достойное нашей фамилии, и что я должен поддерживать честь. Не представляешь, как мне противно было слушать это, — вздохнул он, прикурил сигарету и передал ее мне.
Заметив, что другие певички в «Ротонде» используют сигареты, чтобы казаться обольстительней (кроме того, искусство пускать дым кольцами приносило дополнительные чаевые), я тоже стала тренироваться: терпеливо вдыхала дым в легкие, кашляла, пока не овладела этим пороком вполне. Адриенна искренне презирала эту привычку, называла ее отвратительной, но благодаря ей я стала зарабатывать больше. Почему-то мужчинам нравилось смотреть, как у женщины из ноздрей струйками идет дым.
— Военную службу я терпеть не могу, — продолжал Бальсан. — Поначалу я вступил в пехотный полк, но служба там оказалась просто невыносимой. Мне хотелось быть с лошадьми, пришлось использовать связи, чтобы перевестись в кавалерию. Уж если я должен служить фамильной чести, пусть и фамилия послужит мне. Меня отправили в Алжир, в полк Африканской легкой кавалерии, где я изнывал от скуки. Там было невыносимо жарко и страшная скука.
— Вы повторяетесь. Уже дважды употребили слово «скука», — заметила я.
— Правда? — переспросил он и поднял глаза к небу. — Потому что так оно и было. Там действительно было невыносимо скучно, так скучно, что однажды на посту от нечего делать я заснул, и меня посадили на гауптвахту. Но потом лошади вдруг подхватили какую-то кожную болезнь, и наши ветеринары никак не могли с ней справиться. Тогда я пошел к командиру и предложил заключить договор. Если я вылечу их, он добьется моего перевода во Францию. Я приготовил мазь, которую используют в Англии для лечения таких болезней. Я понятия не имел, поможет ли она, но она помогла, и вот я здесь, в Мулене, в Десятом полку легкой кавалерии. Впрочем, я должен добавить, служба здесь оказалась так же скучна, как и в Африке, пока я не встретил вас.
Я изобразила легкую улыбку, хотя его история мне очень понравилась. Ничего себе, думала я, отказаться от выгодного места в семейном бизнесе, чтобы не отказать себе в удовольствии быть с лошадьми, бросить вызов ожиданиям влиятельного дяди — от этой мысли моя голова шла кругом. У меня не было вообще ничего, ни имени, ни состояния, и меня пьянило и потрясало его презрительное равнодушие к таким возможностям и выгодам.
