– Воспоминание как консервант и усилитель быстротекущей реальности! Я правильно формулирую твою мысль?
Шуре показалось, что друг продолжает насмехаться, и он ответил сухо:
– Довольно поверхностно, как всегда, когда остришь. Ты просто не хочешь понять парадокса: мир воспоминаний благодаря своей бесконечной воспроизводимости несравненно обширней мира реального. И от этого вся наша жизнь – диковинная равнодействующая давления бездны воспоминаний о прошлых событиях и крохотного импульса, исходящего от сиюминутности. А что до силы памяти – вспомни, как говорил тот же Пушкин о свитке воспоминаний в мозгу:
И с отвращением читая жизнь мою, Я трепещу и проклинаю, И горько жалуюсь, и горько слезы лью, Но строк печальных не смываю.
– Не хочешь ли предложить какое-нибудь снадобье, ограничивающее власть воспоминаний?
– Во всяком случае, хотел бы серьезно разобраться в природе парадокса памяти. Я намерен поработать над этой проблемой. Я поищу нетривиальное решение…
Рой возразил, пожимая плечами:
– Все твои решения нетривиальны. О любом объекте можно сказать только одну правду – и она тривиальна, ибо одна у всех, кто ищет правды. А ошибиться можно бесконечным количеством способов. Ложь безмерно многообразней правды. К тому же ты не только одарен артистической способностью ошибаться, но также изумительно отыскиваешь самые далекие, самые неожиданные отклонения от истины!..
На этот раз Панов обиделся всерьез, что у него бывало редко. Он отвернулся, хмуро глядя на статуи трех великих поэтов. С деревьев падали листья. Шел третий месяц осени, пора дождей и ветра. Рой с наслаждением глубоко втянул в себя воздух.
Пахло горечью увядания. Рой любил этот терпкий запах. Липы, обступившие статуи, медленно шумели широкими ветвями. Рой понял, что перегнул палку. Он сказал мягче:
– Ты, кажется, совершенствовал стереокино? Ну, и как?..
Панов странно посмотрел на Роя. Казалось, он раздумывал, стоит ли продолжать разговор.
– Да нет, ничего особенного… И не стереокино, а стереотеатр. Впрочем, ты на зрелищные представления не ходишь, тебе разницу не объяснить. Кое-какие открытия совершены, из ряда тех же… неожиданных! – Он опять тихо засмеялся.
Когда он смеялся вот так, шепотком, лицо у него становилось таким грустным, что Рою немедленно хотелось утешить друга. Панов, улыбаясь, продолжал, не ожидая реплики Роя:
– Как ты знаешь, я родился под магическим многоугольником созвездия Скорбных Путаников, это сказалось и тут.
