* * *
Она
вела себя
возмутительно!
Ее место за
столом находилось
напротив
картины
Джексона
Поллока, за
которую
коллекционер
из Швейцарии,
пожелавший
остаться неизвестным,
только что
предложил
мне два
миллиона. «Только
место на
стенке
занимает!» –
сказала она.
Я,
подмигнув
Шлезингеру,
едко
осведомился, какая
картина
доставила бы
ей большее
удовольствие.
Она
ответила, что
она здесь, на
Земле, не для
удовольствия,
а для
образования.
–
Мне нужна
информация
так же, как
нужны витамины
и минералы, –
сказала она. –
А тебя, судя
по этим картинам,
от фактов
тошнит.
–
Вам,
вероятно,
было бы
приятнее
смотреть на Вашингтона,
пересекающего
Делавэр[13]?
–
И не только
мне. Но вот на
кое-что мне
действительно
хотелось бы
посмотреть,
после нашего
разговора на
пляже.
–
А именно? –
спросил я,
подняв брови,
а потом снова
подмигнул в
сторону Шлезингера.
–
Внизу этой
картины
должна быть
земля и трава,
– начала она.
–
Коричневая и
зеленая
краска, –
уточнил я.
–
Пусть так. И
небо сверху.
–
Голубая.
–
Может быть, с
облаками.
–
Не вопрос,
добавим.
–
А между небом
и землей…
–
Жаворонок? –
спросил я. –
Шарманщик и
обезьянка?
Моряк и его
подруга на
скамейке в
парке?
–
Нет, не
жаворонок, не
шарманщик и
не моряк с подругой,
– сказала она. –
Много трупов,
которые валяются
в беспорядке
на траве. И
очень близко
к зрителю –
лицо девушки,
очень
красивой, лет
шестнадцати
или семнадцати.
На нее навалился
труп мужчины,
но сама она
еще жива, и
она смотрит,
не отрываясь,
в открытый
рот мертвой
старухи, лицо
которой к ней
почти
вплотную. А
из этого
беззубого
рта сыплются
бриллианты,
рубины и
изумруды.
Воцарилось
молчание.
–
Такую
картину
можно
положить в
основу целой новой
религии,
которая нам
очень сейчас
пригодилась
бы[14], –
сказала она.
А потом,
кивнув в
сторону Поллока,
добавила:
–
А это можно
использовать
только в
рекламе средства
от похмелья.
Или таблеток
от морской болезни.
* * *
Шлезингер
спросил, что
же привело ее
в наши края,
учитывая, что
она здесь
никого не
знает. Она ответила,
что искала
тихое,
спокойное
место, где
она могла бы,
не отвлекаясь
по мелочам,
заняться
написанием
биографии
своего мужа,
нейрохирурга
из Балтимора.
Шлезингер,
автор одиннадцати
книг,
приосанился
и принялся
снисходительно
поучать
случившегося
перед ним любителя.
–
Все думают,
что
писателем
быть просто, –
сказал он с
легкой
иронией.
