В зале пронесся приветственный шумок, когда Кирсанов, лицом похожий на Тимирязева, взошел на кафедру, выпрямился во весь свой немалый рост и сказал без улыбки:
— Так в чем, собственно, дело? Нас уверяют, что ушедший на пенсию врач-ассистент Линевич, шестидесяти семи лет, — вот он.
Кирсанов сделал жест в сторону вставшего от волнения Линевича, и все в зале повернулись в его сторону.
— Маловероятно! — продолжал оратор, внимательно вглядевшись в стоявшего, как напоказ, Петра Эдуардовича. — Но… Если обратное развитие старческих явлений действительно открыто — в чем же дело? Нам остается проверить этот метод в строго научных условиях, в одной из клиник под наблюдением профессоров-специалистов.
— А если не выйдет? — раздался чей-то взволнованный голос.
— Если не выйдет, — подхватил тотчас Кирсанов, — стало быть, чепуха. Это только о спиритизме говорили наши деды: нужны, мол, особые условия благоприятствования, тогда сила спиритизма проявится. А в науке этой мистики нет. Если метод строго научен, он не должен дать осечки!
— И не даст! — крикнул задорно Линевич.
— Теперь вопрос в том, кого же подвергнуть этому… гм… лечению? — продолжал Кирсанов ровным голосом, игнорируя восклицание Линевича. — Ловить на улице стариков мы не станем. — Он строго посмотрел на засмеявшихся слушателей. — Дело это сугубо добровольное. Многие старики и не захотят повторять всю волынку сначала. Что?
Курицын увидел, что, так сказать, инициатива как-то уходит из его рук. Собираются производить повторный опыт… А его выступление уже забыто? Нет, не выйдет!
Он вскочил и закричал:
— Кто же из пожилых людей откажется вернуться к молодости, чтобы еще энергичнее участвовать в строительстве нашего общества?! Профессор Кирсанов проявляет неверие в инициативу масс!
Кирсанов, не оборачиваясь в сторону возбужденно машущего руками Курицына, отчетливо сказал:
— Правильно замечено. Вот я и предлагаю профессору Курицыну добровольно подвергнуться терапии омоложения!
В зале грохнул хохот. Курицын ошеломленно замолчал, потом обиженно крикнул:
— Мне вовсе незачем омоложаться! Я не старик!
— Но и не юноша, — спокойно возразил Кирсанов. — В ваши пятьдесят четыре года…
— Пятьдесят три! — крикнул разозленный Курицын.
— Ну, и в пятьдесят три организм достаточно изношен и требует омоложения. Тем более если человек собирается взвалить себе на плечи ректорские обязанности, — добавил оратор, и тотчас возникло то, что в стенограммах именуется «оживлением в зале».
