В прочитанных мной «рапортичках» были и довольно курьёзные заметки; например, я помню, была запись об одной наблюдаемой: «немного беременная и всё оглядывается назад»!
Заведующий наружным наблюдением, видимо, хорошо знал своих людей и в вопросах часто выявлял сделанное упущение. Иногда на этих сборах «филеров» присутствовал офицер из состава охранного отделения, которому желательно было лично порасспросить агентов наружного наблюдения о каких-либо подробностях в поведении наблюдаемых. Иногда появлялся начальник отделения.
После ухода последнего «филера», а это было около двух часов ночи, заведующий наружным наблюдением докладывал начальнику отделения результаты дневного наблюдения и получал от него различные дополнительные указания. Жизнь охранного отделения тогда только несколько замирала после длинного дня. Вернее сказать — замирала только её «регулярная» сторона, ибо всю ночь до утра появлялись полицейские чины то с экстренными сообщениями, то с результатами обысков, то с арестованными.
Посетив эти сборы «филеров» в течение около недели, я понял, что нового ничего больше не усвою и что в то же время я, как посторонний человек, только мешаю всем в отправлении обычных дел. В ближайшие же дни, получив бесплатные билеты для проезда по железной дороге до Саратова и сделав последние прощальные визиты, снабжённый всеми нужными удостоверениями, я выехал с семьёй к месту новой службы.
Саратов — провинциальный город. — Конспирация и собачья выставка. — «Старое» и «новое» в жандармском деле — Полковник Померанцев. — Конспиративные квартиры и… Достоевский. — Случай с Азефом. — Сливки жандармского общества в Саратове. — Губернатор граф Татищев. — Большевики и эсеры. — Неудавшееся покушение.
Был конец июня 1906 года. Стояла жаркая летняя погода. До этого мне не приходилось бывать в Поволжье, и этого края я совсем не знал. Что я знал о Саратове? Очень немного. Больше всего запомнились мне высказывания генерала Иванова. Они, как я говорил выше, были неутешительны.
Я дал телеграмму начальнику Саратовского охранного отделения, ротмистру Фёдорову, которого я ехал замещать, прося его распорядиться выслать на вокзал кого-нибудь из служащих.
Когда поезд подошёл к станции и я с семьёй с помощью носильщика выгрузился на платформу, ко мне подошёл симпатичного вида пожилой штатский и учтиво осведомился, не еду ли я к господину Фёдорову.
Надо сказать, что, выезжая к месту новой службы, я решил всегда ходить в штатской одежде и по возможности законспирировать как свою личность, так и самое помещение охранного отделения, в целях предохранения от открытых покушений со стороны революционеров, а также в целях более спокойного и успешного выполнения обязанностей службы. Как это ни покажется странным, моё решение было выполнено до конца успешно, и за мою шестилетнюю розыскную службу в Саратове меня знали в лицо только те, кому я не мешал это знать.
